Киссинджер уделил мало внимания Хельсинкскому Заключительному акту, обронил, что тот с тем же успехом можно было составить на суахили. Гораздо более госсекретаря заботило продолжавшееся глобальное наступление коммунизма. В апреле 1975 года Сайгон был взят армией Северного Вьетнама, и доклады оттуда описывали унизительный хаос в американском посольстве. Киссинджер приступил к интенсивной дипломатии, чтобы помешать распространению коммунизма в Средиземноморье. Турок и греков заставили если не забыть о причинах конфликта на Кипре, то по крайней мере воздержаться от открытой войны друг против друга. Что касается Италии, президент Форд предупредил, что Соединенные Штаты будут «решительно против любого участия коммунистов в правительстве».
[1343] В остальном, однако, американцы предоставили местному демократическому процессу идти своим путем. В Греции на смену хунте пришли не левые, а умеренное «проевропейское» правительство. В Португалии победный марш коммунизма обернулся пшиком: компартия получила жалкую одну пятую голосов избирателей на выборах 1975 года; предпринятая попытка переворота заглохла сама собой. Португалия осталась стойким членом Атлантического альянса.
[1344] В Испании переход к демократии привел к власти умеренное социалистическое правительство и создал возможность для приема страны в НАТО. Демократизация Южной Европы, если коротко, укрепила, а вовсе не разрушила западный альянс.
[1345]
Международные события 1974–1976 годов оказали серьезное влияние на внутреннюю политику по всему земному шару. Великобритания вступила в жаркие дебаты о ситуации в Европе и о последствиях углубления экономического кризиса для внешней политики. В начале июня 1975 года правительство лейбористов вынесло вопрос о членстве в ЕЭС на всенародный референдум. В результате страна фактически раскололась, согласия не было даже в семьях. В конце концов большинство (чуть более двух третей избирателей) проголосовало за то, чтобы остаться в ЕЭС; в Англии сторонников европейского единства оказалось больше, чем в других частях Соединенного Королевства, причем значительно, если сравнивать с Шотландией и Северной Ирландией. Напряженная международная обстановка – референдум проводился после падения Сайгона и на фоне казавшегося неумолимым торжества мирового коммунизма – в немалой степени определила такой исход. Через год страна окончательно погрязла в экономических проблемах, кульминацией которых стали очередной кризис фунта стерлингов и финансовая помощь со стороны Международного валютного фонда. Последствия этого для стратегического статуса Великобритании были принципиальными – так, озвучивались планы по спасению финансовой сферы за счет сокращения военного присутствия в Германии и ухода с Кипра.
[1346] На таком фоне Маргарет Тэтчер, новый лидер оппозиционной Консервативной партии, занялась активной и громкой критикой политики лейбористов, которая довела страну до упадка. «Первейшая обязанность любого правительства, – предупредила она лейбористского премьер-министра Джеймса Каллагана в середине января 1976 года, – заключается в защите народа от внешней агрессии и в гарантировании сохранения привычного образа жизни». Тэтчер обвинила лейбористов в «демонтаже нашей обороны в тот момент, когда стратегическая угроза Великобритании и ее союзникам со стороны экспансионистской державы выше, чем когда бы то ни было после окончания последней войны».
[1347] Эта ярко выраженная антикоммунистическая речь принесла Тэтчер прозвище «Железная леди» в советской прессе.
В Западной Германии внешняя политика по-прежнему оставалась в центре политики внутренней. Канцлер Вилли Брандт был вынужден подать в отставку, когда в мае 1974 года выяснилось, что его главный советник Гюнтер Гийом был советским шпионом. Преемником Брандта стал Гельмут Шмидт; пост министра иностранных дел занял Ганс-Дитрих Геншер. Оба они были приверженцами продолжения «разрядки» и реализации Ostpolitik, хотя уделяли больше внимания «стабильности» в обеспечении прав человека. Между тем «Фракция Красной Армии» (также известная как РАФ и группа Баадера – Майнхоф, по именам ее лидеров) продолжала нападать на «систему» и государство. В 1975 году лидеров группы арестовали и осудили. В 1976 году палестинцы и члены группы Баадера – Майнхоф угнали самолет «Эйр Франс», направили его в Энтеббе и потребовали освобождения заключенных в израильских тюрьмах. Они отделили евреев (включая тех, у кого не было израильского паспорта), а остальных пассажиров отпустили. Год спустя эскалация насилия в Федеративной Республике достигла пика – настала так называемая «немецкая осень», когда был похищен влиятельный промышленник Ганс-Мартин Шлейер, а палестинские боевики, действуя независимо от ООП, захватили самолет «Люфтганзы», направили его в Могадишо и потребовали освобождения заключенных в турецких и немецких тюрьмах. Спецподразделение полиции ФРГ взяло самолет штурмом и освободило заложников, это привело к убийству Шлейера и к самоубийству отбывавших заключение лидеров РАФ. События 1976–1977 годов, таким образом, продемонстрировали влияние на Федеративную Республику всемирной борьбы радикалов против Запада, Израиля и евреев.
Международная ситуация середины 1970-х годов также оказывала очевидное влияние на внутреннюю политику Советского блока: Хельсинкские соглашения, которые все государства, подписавшие эти документы, были обязаны опубликовать, вызвали ожесточенные споры в Кремле, в столицах Восточной Европы и в обществе в целом. Глава КГБ Юрий Андропов утверждал, что «принцип нерушимости границ – это, конечно, хорошо, очень хорошо», но его тревожило, что границы должны стать прозрачными вследствие «потока информации» и «расширения контактов».
[1348] Как Андропов и опасался, на документы Хельсинки незамедлительно стали ссылаться диссидентские группы, отстаивавшие политические и религиозные свободы и права человека. С середины 1970-х годов сведения о внутренней обстановке в странах Восточного блока все чаще становились достоянием мировой общественности, что раздражало Советский Союз и серьезно затрудняло дальнейшие репрессии. В 1975 году известный диссидент Андрей Сахаров был удостоен Нобелевской премии мира, что стало громкой публичной пощечиной для режима. В том же году делегация Конгресса США посетила СССР и встретилась с другим видным критиком режима, Юрием Орловым.
[1349] В мае 1976 года Сахаров и Орлов создали группу содействия реализации Хельсинкских соглашений в СССР. Через год чехословацкие диссиденты воззвали к Заключительному акту в своей знаменитой «Хартии 77». Словом, «зараза свободы», о которой писал Уолден, действительно распространялась.
