Потому в декабре 1740 года Фридрих нанес удар. В Силезию он вторгся без предупреждения и быстро оккупировал большую часть территории провинции. Фридрих блестяще выбрал момент для нападения. Британия, традиционный союзник Австрии, увязла в разорительной колониальной войне с Испанией. Другой союзник Австрии, Россия, погрузилась в династические распри: в 1740 году после кончины императрицы Анны Иоанновны решался вопрос о наследнике трона. Священная Римская империя готовилась решать, кто наследует императору Карлу – кандидат Габсбургов Франциск Стефан или французский претендент, курфюрст Баварии Карл Альбрехт. Эти обстоятельства сильно помогли Фридриху, однако вторжение Пруссии высвободило деструктивные силы, зревшие в империи и в Европе на протяжении предыдущего десятилетия.
Все гарантии «Прагматической санкции» были забыты, когда французы, саксонцы, баварцы, испанцы и прочие поспешили воспользоваться беспомощным, как они полагали, положением Марии Терезии. В мае 1741 года Испания посулила Карлу Альбрехту финансовую помощь в обмен на признание ее завоеваний в Италии в ущерб Австрии. Через месяц французы заключили оборонительный союз с Фридрихом. Они согласились признать его аннексию Нижней Силезии и Бреслау; в ответ Фридрих пообещал на грядущих выборах проголосовать за Карла Альбрехта. В сентябре саксонцы напали на Марию Терезию, надеясь добыть себе Силезию, а в декабре 1741 года Карл Альбрехт провозгласил себя королем Богемии. Зимой испанская армия напала на Габсбургов в Северной Италии. В январе следующего года имперская коллегия курфюрстов избрала императором Карла Альбрехта. Впервые за несколько столетий Габсбурги лишились титула главы Священной Римской империи германской нации.
Этот конфликт принято именовать войной за австрийское наследство, что сбивает с толка. На самом деле война велась за «имперское наследство», поскольку речь шла не только об Австрии, но и о Германии. Британия опасалась, что избрание Карла Альбрехта, как предупреждал государственный секретарь Южного департамента
[283] герцог Ньюкасл, «обернется переходом всей империи в руки французов». Это грозило не просто нарушить европейский баланс сил, но и уничтожить жизненно важный «барьер» в Нидерландах, от которого зависела безопасность Британии и Соединенных провинций. В 1742 году британские войска вошли в Германию и Нидерланды, где в 1743 году к ним присоединился голландский контингент. Одновременно в Средиземном море Королевский флот сдерживал Испанию, а в августе 1742 года перед дворцом дона Карлоса на рейде Неаполя появилась британская эскадра, что побудило его вывести войска из Северной Италии из опасений за судьбу своей столицы. Мария Терезия тоже не оставалась безучастной свидетельницей охоты за ее наследством. Несмотря на былые неудачные попытки враждовать с Фридрихом, она мобилизовала большую армию, которая в январе 1742 года в Пьемонте выступила в Северной Италии на стороне австрийцев. В 1743 году британо-имперская армия сокрушила французов при Деттингене. Баварцам тоже вскоре пришлось отступить. Габсбургская монархия отразила брошенный ей вызов.
[284]
Заключив второй «семейный» пакт с Испанией в октябре 1743 года, Франция усилила давление на Британию и Австрию. Согласно этому союзу, французский король обязался вступить в войну против Британии и оказать поддержку испанскому инфанту дону Филиппу в завоевании Милана, а в дальнейшем – Пармы и Пьяченцы. В 1744 году Людовик XV официально объявил войну Британии и Марии Терезии. Вскоре после этого французская армия ворвалась в австрийские Нидерланды, сметая на своем пути союзные силы и голландские «барьерные» гарнизоны. Вторжение австрийцев в Южную Италию в августе 1744 года было остановлено испанскими и неаполитанскими войсками. В 1745 году французы профинансировали высадку в Британии сына Якова II Карла Эдуарда Стюарта. Франция хотела если не выбить Лондон из войны, то хотя бы отвлечь его от главного фронта военных действий Европы. Якобитов удалось рассеять с большим трудом. В том же году в результате совместных действий Королевского флота и американского колониального ополчения на побережье Канады была захвачена ключевая французская крепость Луисбург. В мае 1745 года в Нидерландах союзные силы потерпели поражение от французов в сражении при Фонтенуа не в последнюю очередь благодаря героизму «ирландской бригады» изгнанников-якобитов.
Среди этого хаоса Фридрих мудро разыгрывал свои карты. В октябре 1741 года, после поражения австрийской армии при Мольвице, он заключил в Клейн-Шнеллендорфе перемирие с Австрией, а в июле 1742 года подписал Берлинский мир с Марией Терезией, в результате чего ему досталась Нижняя Силезия. «Нужно уметь вовремя остановиться, – замечал он. – Будешь гнаться за удачей, и она отвернется от тебя, а если станешь требовать большего, тебе всегда будет мало». Теперь требовалось, продолжал Фридрих, «убедить правительства Европы признать нашу страну в том виде, в котором она сложилась после войны, и разумная доля умеренности и хладнокровия поможет нам в этом. Надеюсь, что мы утвердим свое положение и возвышение к власти с достоинством». Однако возрождение военной мощи Австрии вынудило Фридриха изменить свои планы. В мае 1744 года вместе с Баварией, Пфальцем и Гессен-Касселем он сформировал Франкфуртский союз против Австрии. В августе того же года Фридрих вступил в войну, напав на Богемию с целью создания буферной зоны между Пруссией и Австрией.
[285]
В 1740–1744 годах многочисленные угрозы монархии Габсбургов – прежде всего в Нидерландах, Германии и Италии – заставляли Австрию, что называется, расставлять приоритеты. Главный стратег Австрии Венцель Антон, граф Кауниц, на тот момент посол в Савойе, рекомендовал сосредоточиться на империи. В январе 1744 года он советовал Вене перестать «гоняться за итальянскими химерами» и вплотную «заняться делами в Германии». Главной угрозой виделась именно Пруссия, поэтому Австрии следовало вернуть себе Силезию или, возможно, обменять Баварию на какую-то другую отдаленную территорию. В некотором отношении точка зрения Кауница опиралась на «математический» расчет. Географически Германия была ближе Италии или Фландрии, ее потенциальные ресурсы были намного значительнее. Но все же в рассуждениях Кауница имелась сильная идеологическая составляющая. На повестке дня по-прежнему стоял германский национальный вопрос, и, обещая защищать империю от внутренних угроз (а именно от Пруссии) и от внешних (а именно от Франции), Австрия могла притязать на большую легитимность. Проплаченные Австрией памфлеты требовали возвращения «германского» Эльзаса и взывали к немецкому патриотизму в отношениях с давним врагом. Габсбургский полководец Франциск Стефан стал германским героем не в последнюю очередь из-за утраты своих – прежде имперских – владений в Лотарингии.
