– Все хорошо, миссис Фрейзер? – спросил он.
– Да, – отозвалась я, переводя дыхание. На самом деле я больно ударилась пальцем и подвернула лодыжку. – Позвольте мне немного постоять, пока глаза привыкнут к темноте.
Уайли позволил, однако, вместо того чтобы отпустить мою руку, вновь устроил ее в изгибе своего локтя.
– Опирайтесь на меня, – просто сказал он.
Я так и поступила, и мы некоторое время простояли молча. Я поджала ногу, как цапля, ожидая, пока пальцы перестанут болеть. Уайли, в кои-то веки, удержался от колкостей.
В конюшнях всегда спокойно. Лошади и люди, которые о них заботятся, как правило, весьма доброжелательны по своей природе. Здесь тоже царил покой, но воздух будто подрагивал. Что-то шуршало, слышался перестук копыт. Где-то рядом лошадь мерно пережевывала сено.
Стоя близко к Уайли, я различала его парфюм, но даже дорогие ароматы мускуса и бергамота не могли перекрыть запахи конюшни. Пахло свежей соломой и зерном, кирпичом и деревом, хотя присутствовал и другой душок – навоза, а также крови и молока, неотъемлемых частей материнства.
– Здесь как в утробе, – тихо проговорила я. – Тепло и темно. Я почти чувствую биение сердца.
Уайли рассмеялся, но тоже негромко.
– Это мое. – Он коснулся камзола ладонью – тенью на фоне светлого атласа.
Мимо проскользнула кошка, и я, пошатнувшись, опустила больную ногу. Опираться на нее было все еще больно, но, по крайней мере, я уже могла поставить ее на пол.
– В состоянии немного постоять одна? – спросил Уайли.
Не дожидаясь ответа, он отстранился и подошел к стулу, на котором стоял фонарь. Послышались негромкие удары кремня по стальной пластинке, и мы оказались в круге желтого света. Вновь взяв меня под руку, Уайли направился к самому дальнему деннику, поднял фонарь выше и с улыбкой повернулся ко мне.
Свет упал на лошадиную шкуру, что блестела, как речная вода в свете луны, и отразился в больших темных глазах кобылы.
– Ох… какая красота! – вырвалось у меня.
Кобыла немного сдвинулась, и из-за ее ног выглянул жеребенок. Длинноногий, с узловатыми коленками, худенькой грудью и узким крупом, он пока только подавал надежды, что станет таким же идеальным, как мать. Но у него были такие же большие и добрые глаза, обрамленные длинными ресницами. Сзади виднелся забавный, похожий на метелку хвостик.
Малыш моргнул, ослепленный светом, и быстро спрятался за мать. Через мгновение оттуда высунулся носик, ноздри которого любопытно подергивались. Затем показался и большой глаз. Он моргнул, и носик вновь исчез.
– Ах ты, кокетка! – восхитилась я.
Уайли рассмеялся.
– Да, она такая, – сказал он с гордостью в голосе. – Они великолепны, не правда ли?
– Полагаю, слово «великолепны» не для них, оно больше подходит жеребцу, боевому коню. А эти… такие сладенькие!
Уайли весело фыркнул.
– Сладенькие?.. – переспросил он.
– Вы же понимаете, – рассмеялась я. – Очаровательные. Добрые. Прелестные.
– А, в этом смысле. И красивые. – Уайли смотрел на меня с легкой улыбкой.
– Да, – согласилась я, ощутив беспокойство. – Да, они очень красивы.
Он стоял слишком близко. Я шагнула в сторону и отвернулась, чтобы получше рассмотреть лошадей. Жеребенок тыкался носом в вымя кобылы, радостно помахивая хвостиком.
– Как их зовут?
Уайли подвинулся к перегородке денника и повесил фонарь на крюк в стене.
– Кобылу зовут Тесса. Жеребца, Лукаса, вы видели. А вот жеребенок… – Он взял мою ладонь и улыбнулся. – Думаю назвать ее Красавица Клэр.
Я остолбенела.
– Что?
Мне наверняка послышалось. Я попыталась забрать руку, но замешкалась, и Уайли сжал пальцы сильнее. Он же не посмеет…
Он посмел.
– Очаровательная, – тихо произнес Уайли. – Добрая. Прелестная. Красивая.
И он меня поцеловал.
Я была так поражена, что не смогла шевельнуться. Его губы оказались мягкими, а их прикосновение – кратким и целомудренным. Впрочем, важно не это. А то, что он сделал.
– Мистер Уайли! – Торопливо шагнув назад, я наткнулась на перегородку.
– Миссис Фрейзер, – негромко отозвался он и шагнул ко мне. – Моя дорогая.
– Я не ваша… – начала я, и он снова меня поцеловал. Уже безо всякого целомудрия.
Сбросив оцепенение, я со всей силы его оттолкнула. Уайли пошатнулся и выпустил мою ладонь, но тут же схватил выше локтя и просунул вторую руку мне за спину.
– Кокетка, – шепнул он и вновь наклонился к моему лицу.
Я его пнула. К сожалению, больной ногой, поэтому Уайли никак не отреагировал. Шок и неверие уступили место осознанию, что этот молодой человек крепко схватил меня за задницу, и я начала сопротивляться всерьез. В то же время я понимала, что вокруг конюшни бродит полно народу, и мне меньше всего хотелось привлекать их внимание.
– Хватит! – прошипела я. – Сейчас же прекратите!
– Вы сводите меня с ума, – выдохнул он, пытаясь залезть языком мне в ухо.
Я была полностью уверена, что он действительно сошел с ума, но категорически отказывалась брать на себя ответственность за его состояние. Я отодвинулась насколько могла, учитывая перегородку за спиной, и попыталась втиснуть руку между нашими телами. К этому времени я начала мыслить на удивление ясно. Пнуть его в пах я не могла – он сунул колено между моих ног и прижал юбку. А вот если бы я добралась до его горла и пережала сонную артерию, он рухнул бы как подкошенный.
До горла я все-таки дотянулась, однако помешал его чертов шейный платок. Уайли перехватил мою руку.
– Прошу, – произнес он. – Я хочу…
– Да плевать, чего вы хотите! Отпустите меня сейчас же, вы… вы… – Я отчаянно искала подходящее оскорбление. – Вы… щенок!
К моему изумлению, Уайли замер. Побледнеть он не мог, так как лицо его было покрыто рисовой мукой, – я чувствовала ее вкус на губах, – но поджал губы и показался весьма… обиженным.
– Вы правда так обо мне думаете? – проговорил он негромко.
– Да, черт возьми! Что мне еще думать? Вы рехнулись! Вы ведете себя так… так отвратительно! Что с вами?
– Отвратительно? – Уайли поразило такое описание его ухаживаний. – Но я… то есть вы… я думал, что вы… я имею в виду, что вы были не против…
– Вы не могли, – решительно заявила я. – Вы не могли подумать ничего подобного. Я никогда не давала вам ни малейшего повода!
По крайней мере намеренно… Я с тревогой сообразила, что, возможно, Филип Уайли расценивал мои действия несколько иначе.
– В самом деле? – На его лице мелькнул гнев. – Позвольте не согласиться, мэм! Кокетка, – повторил он уже совершенно иным тоном. – Никакого повода? Вы дали мне уйму поводов с самой первой нашей встречи.
