Я распахнула рот от возмущения, оскорбленная как словами про бабку Филипа Уайли, так и подобным обвинением.
– Потворствовала?! Дурень проклятый, ты прекрасно знаешь, что ничему я не потворствовала!
– Твоя собственная дочь видела, как ты с ним вошла в конюшню! У тебя что, стыда нет? Ко всему, что здесь творится, мне теперь еще и на дуэль его вызывать?
Мне слегка поплохело при мысли о Брианне, а потом стало еще хуже, когда я представила дуэль между Джейми и Филипом Уайли.
– Моя дочь не дура и не сплетница, – с огромным достоинством произнесла я. – Она не подумала бы ничего плохого о том, что я пошла посмотреть на лошадь, с чего бы ей? С чего вообще кому-либо так решить?
Джейми шумно выдохнул сквозь сжатые губы.
– Да уж, с чего? Может, потому, что все видели, как ты заигрывала с ним на лужайке? Как он повсюду за тобой ходит, словно кобель за течной сукой? – Должно быть, Джейми обратил внимание, как опасно изменилось выражение моего лица. Он кашлянул и быстро продолжил: – Уже не один человек посчитал нужным мне об этом сообщить. Думаешь, приятно, когда из тебя делают посмешище, саксоночка?
– Ты… ты… – Я задохнулась от ярости. Мне ужасно хотелось ему врезать, но в нашу сторону уже начали заинтересованно поворачиваться. – Течная сука?! Как ты смеешь обо мне так говорить, ублюдок проклятый!
Джейми хватило приличия сделать слегка смущенный вид.
– Ладно, извини. Я не хотел сказать… но ты ведь последовала за ним, саксоночка. Как будто у меня и так мало забот, так моя собственная жена… А если бы ты пошла поговорить с тетушкой, как я просил, этого бы вообще не произошло. Смотри, что ты натворила!
Насчет дуэли я передумала: теперь мне хотелось, чтобы Джейми и Филип Уайли друг друга убили, прилюдно и быстро и чтобы крови побольше. А еще мне стало все равно, смотрят на нас или нет. Я рванула вперед с твердым намерением кастрировать Джейми голыми руками, но он перехватил мои запястья и дернул их вверх.
– Господи! Вокруг люди, саксоночка!
– Да мне… черт побери… плевать! – шипела я, изо всех сил пытаясь освободиться. – Пусти, гад, или сейчас им будет на что посмотреть!
Не сводя глаз с Джейми, я знала, что к нам уже повернулись многие гости. Джейми тоже это понимал. Он мимолетно нахмурился, а потом на его лице отразилась решимость.
– Ну и ладно. Пусть смотрят.
Он обхватил меня руками, крепко прижав к себе, и поцеловал. Сопротивляться было бесполезно, вместо этого я оцепенела от ярости. Послышались одобрительные возгласы и смех. Ниниан Гамильтон выкрикнул что-то по-гэльски; по счастью, слов я не разобрала.
Наконец Джейми перестал терзать мои губы и, по-прежнему меня обнимая, очень медленно наклонил голову. Его прохладная, твердая щека коснулась моей. Его тело тоже было твердым, но совершенно не прохладным. Жар проникал сквозь по меньшей мере шесть слоев одежды прямо к моей коже: сквозь рубашку, камзол, сюртук, платье, нижнюю рубашку и корсет. Не знаю, от гнева или возбуждения – или одновременно, – но он пылал как печка.
– Прости, – тихо сказал он, щекоча мое ухо горячим дыханием. – Я не хотел тебя оскорбить. Честно. Давай я убью его, а потом себя?
Я самую малость расслабилась. Мои бедра вжимались в его, и разделяло их лишь пять слоев ткани. Мне нравилось.
– Ладно, пожалуй, не сейчас, – снизошла я.
Голова немного кружилась от всплеска адреналина, и я глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. И отстранилась, почувствовав резкую вонь от его одежды. Если бы я не была так раздосадована, то сразу бы заметила этот мерзкий запах.
– Чем ты, бога ради, занимался? – Я принюхалась к его сюртуку. – Ужас! Воняет, как…
– Навоз, – смиренно закончил Джейми.
– Да, навоз. – Я снова втянула воздух носом. – И ромовый пунш… И что-то жуткое, вроде застарелого пота, и…
– Вареная репа, – сказал он еще более покорно. – Так, саксоночка, о рабыне, про которую я говорил. Ее зовут Бетти.
Джейми взял меня под руку и, низко поклонившись толпе наблюдателей – они, черт возьми, разразились аплодисментами! – повел меня к дому.
– Было бы хорошо, если ты от нее добьешься чего-нибудь вменяемого, – проговорил Джейми, глянув на солнце в зените, зависшее над ивами, что росли вдоль реки. – Но уже нет времени. Лучше сперва сходи поговори с моей тетушкой, раз уж в четыре свадьба.
Я снова глубоко вдохнула, пытаясь собраться с мыслями.
– Хорошо. Я пойду к Иокасте, а потом осмотрю Бетти. А что касается Филипа Уайли…
– Что касается Филипа Уайли, – перебил меня Джейми, – хватит о нем, саксоночка. – В его глазах читалось некое намерение. – Я об этом позабочусь.
Глава 44. Интимные органы
Джейми остался в малой гостиной, а я поднялась по лестнице и прошла по коридору к комнате Иокасты, рассеянно кивая друзьям и знакомым, которых встречала по пути. Я была расстроена и раздражена – и в то же время невольно усмехалась. Я не уделяла столько времени размышлениям о пенисах с шестнадцати лет, и вот она я – вся в раздумьях о мужских половых органах.
Оказавшись в коридоре одна, я открыла веер и задумчиво всмотрелась в крошечное круглое зеркальце, которое служило озером в нарисованном на нем пейзаже. Предназначалось оно скорее для флирта, чем прихорашивания, и я увидела в нем лишь кусочек своего лица – глаз и насмешливо выгнутая бровь.
Глаз, надо признать, был красивым. Его, конечно, обрамляли морщинки, но он имел неплохой разрез, изящные веки и длинные ресницы, чей черный цвет подчеркивал глубину зрачка и контрастировал с золотисто-янтарной радужкой.
Я сдвинула веер, чтобы увидеть рот. Полные губы – куда более полные, чем обычно, не говоря уже о насыщенном розовом цвете, – выглядели так, словно их кто-то грубо целовал. А еще так, будто им это было приятно.
– Хм! – хмыкнула я и закрыла веер.
Кровь уже не кипела, поэтому я могла признать, что Джейми, возможно, прав касательно целей Филипа Уайли по отношению ко мне. А возможно, и не прав. Однако, независимо от тайных мотивов этого молодого человека, я получила неопровержимое доказательство, что он считает меня физически привлекательной, гожусь я ему в бабки или нет. Правда, Джейми об этом лучше не говорить. Филип Уайли, конечно, очень навязчив, но я все-таки не хотела, чтобы его выпотрошили прямо на лужайке.
Тем не менее зрелость неким образом влияла на приоритеты человека. Несмотря на личную заинтересованность в вышеупомянутых мужских органах, находящихся в возбужденном состоянии, в данный момент меня больше занимал как раз вялый. Даже руки чесались – так хотелось взяться за причинное место Дункана Иннеса. Хотя бы фигурально.
Мало какая травма, кроме прямой кастрации, может вызвать физическую импотенцию. Хирургия, конечно, в этом времени примитивна; вполне вероятно, что врач, который занялся травмой Дункана – если ей вообще кто-то занимался, – попросту удалил оба яичка. Тогда почему Дункан об этом не сказал?
