Клэр забрала ребенка, чтобы обтереть холодной водой, и Роджер замер в одиночестве, отчаянно желая помочь, сделать хоть что-то.
Брианна до боли стиснула его руку.
– С ним все будет хорошо, – прошептала она. – Все будет хорошо.
Роджер молча сжал ее ладонь.
Когда палатка была готова, Брианна нырнула под свисающее одеяло, чтобы принять Джемми, который то кашлял, то плакал – ему не понравилась холодная вода. Раб успел принести Клэр сумку с лекарствами, и она приготовила пузырек с желтоватым маслом и баночку с кристалликами грязно-белого цвета.
Вдруг по ступенькам сбежал Джошуа, один из конюхов.
– Миссис Клэр, миссис Клэр!
Оказывается, несколько джентльменов отметили счастливое событие пальбой из пистолетов и кто-то пострадал; деталей Джош не знал.
– Ничего страшного, – заверил конюх на абердинском диалекте, который странно звучал из уст чернокожего человека, – но крови много, а доктор Фентиман… ну, он еле на ногах стоит. Мэм, вы посмотрите?
– Да, конечно. – Клэр в мгновение ока сунула пузырек и баночку Роджеру: – Мне надо уйти. Вот. Разведи немного в горячей воде, и пусть Джемми дышит паром, пока не перестанет кашлять.
Клэр аккуратно закрыла сумку и вручила ее Джошу, а затем быстро направилась к ступенькам, прежде чем Роджер успел хоть что-то выяснить.
Из палатки струился пар. Роджер скинул сюртук и камзол и, бросив их кучей на полу, нырнул в темноту.
Бри, ссутулившись, сидела на табуретке с Джемми на коленях. У ее ног стоял большой белый таз с кипятком. Роджер улыбнулся жене, стараясь выглядеть уверенным, затем опустил одеяло, и вновь воцарилась темнота.
– Где мама? Она ушла?
– Да, там какой-то несчастный случай. Ничего, все будет хорошо, – твердо сказал Роджер. – Она оставила мне лекарство, которое надо добавить в воду. Сказала, чтобы Джемми дышал паром, пока не пройдет кашель.
Хотя в палатке царил полумрак, глаза вскоре привыкли. Бри по-прежнему переживала, но уже не казалась такой испуганной. Сам Роджер тоже чувствовал себя лучше. По крайней мере, он знал, что делать, да и Клэр спокойно оставила внука.
В пузырьке было сосновое масло, резкое и воняющее смолой. Роджер не знал, сколько надо использовать, поэтому плеснул в таз на глазок, причем от души. Затем извлек пробку из баночки; сразу же распространился острый запах камфоры. Рассмотрев содержимое, Роджер понял, что это не кристаллы, а липкие кусочки сухой смолы. Он высыпал немного на ладонь и хорошенько растер, прежде чем тоже бросить в воду. Интересно, почему этот жест показался таким знакомым?..
– А, вот оно что, – вдруг понял Роджер.
– Ты о чем?
Он обвел рукой их скромное убежище, которое быстро наполнялось едко пахнущим паром.
– Я помню, как лежал в кровати с головой под одеялом. Мама бросила в воду такие же штуки… и пахло так же. Вот почему все это мне знакомо.
– У тебя в детстве тоже был круп?
– Наверное. Не помню. Помню только запах.
Роджер глубоко вдохнул и погладил Брианну по ноге.
– Не волнуйся.
Джемми снова стал кашлять, правда, уже не так натужно. Может, дело было в темноте, запахе или уютных типично кухонных звуках снаружи, но волнение улеглось. Брианна тоже глубоко вздохнула, а затем слегка шевельнулась, расслабившись, и погладила Джемми по спинке.
Некоторое время они просидели молча, слушая, как малыш кашляет, сопит, хватает воздух, снова кашляет и наконец дышит свободнее. Хныкать он перестал, словно успокоенный близостью родителей.
Роджер зашарил рукой по полу в поисках пробки от баночки, а потом плотно ее закрыл.
– Интересно, что твоя матушка сделала с кольцами? – произнес он, чтобы нарушить заполненную паром тишину.
– А что она могла с ними сделать? – Брианна отбросила с лица прядь волос. На вечер она сделала высокую прическу, однако теперь локоны выбились и липли к влажной коже.
– Их не было, когда она дала мне лекарство.
Роджер хорошо помнил ее бледные длинные пальцы и свое изумление, ведь он никогда не видел ее без этих двух колец, золотого и серебряного.
– Точно? Она никогда их не снимает. Разве что, если приходится делать какую-нибудь гадость. – Брианна нервно хихикнула. – Например, когда Джем уронил свой боби в горшок.
Роджер фыркнул. Так они называли железное кольцо, что вдевают в нос скоту, которое Джем любил грызть. Боби стал его любимой игрушкой, без нее малыш отказывался ложиться спать.
– Би-би? – Джем поднял голову. Глаза его были наполовину закрыты, и он тяжело дышал, но уже начинал интересоваться окружением. – Би-би!
– Ой, зря я про него вспомнила… – Бри легонько покачала Джемми на колене и начала тихо напевать, чтобы отвлечь малыша. – По каньо-о-онам, по пеще-е-ерам… друг мой зла-а-ато добыв-а-а-л… Не оди-и-ин он был, а с дочкой, Клементи-и-ин ее он зва-а-ал…
Темнота вновь напомнила Роджеру то самое чувство уединения и близости, которое он испытал у скамьи под ивами. Правда, в палатке было куда жарче. Рубашка липла к плечам, по спине стекал пот.
– Эй, – слегка пихнул он ногу Бри. – Может, пойдешь наверх и снимешь платье? Долго в нем тут просидишь – потом оно только на тряпки сгодится.
– Ну… – засомневалась она, прикусив губу. – Нет, посижу, ничего страшного.
Роджер поднялся и забрал покашливающего Джемми у нее с колен.
– Иди, – твердо произнес он. – Как раз захватишь его бо… сама знаешь что. И не волнуйся, ты же видишь, пар помогает. Скоро все будет в порядке.
Они еще немного поспорили, и Брианна наконец сдалась. Роджер устроился вместо нее на табурете. Деревянное сиденье напомнило ему об определенном неудобстве, связанном с приливом крови, которое он по-прежнему слегка ощущал, и Роджер поерзал.
– Ничего, от этого не умирают, – пробормотал он Джемми.
Малыш засопел и выдал что-то, начинающееся на «би?..». Роджер коснулся его мягкой щечки тыльной стороной ладони. Жар, похоже спадал, хотя сказать наверняка было сложно.
– Би-би? – тихо квакнул голосок у груди.
– Да, скоро будет. Тише.
– Би-би. Би-би!
– Тш-ш-ш.
– Би…
– И была она как фея… – Роджер начал вспоминать слова песни.
– БИ!..
– И чудесны башмачки! – резко повысил он голос, отчего в палатке и за ее пределами воцарилась испуганная тишина. Роджер помолчал и продолжил колыбельную уже спокойнее: – Э-э… две жестянки от селедки… заменяли каблучки. Дорогая, дорогая, дорогая Клементин… Потерял тебя на-ве-ки, дорогая Клементин.
Кажется, пение подействовало. Джемми прикрыл глазки. Он даже начал сосать палец, но не смог дышать заложенным носом. Роджер осторожно обхватил ладонью его кулачок, липкий и крошечный.
