Джейми искоса глянул на меня. Слишком поздно. Если бы золото прибыло раньше – когда Карл высадился в Гленфиннане, например, или взял Эдинбург и правил там несколько коротких недель, – что было бы тогда?
С тенью печальной улыбки на губах Джейми посмотрел на Брианну, затем вновь на меня. В его глазах читался и вопрос, и ответ. Что тогда?
– Был март, – продолжила Иокаста, успокоившись. – Ледяная, но ясная ночь. Я стояла на утесе и смотрела в море, по глади которого струилась золотистая дорожка лунного света. Именно по этой дорожке проплыл корабль, как король на коронации, и я подумала – это знак.
Иокаста повернулась к Джейми, на мгновение скривив губы.
– Я словно услышала его смех. Черного Брайана, того, что забрал у меня сестру. Он мог так смеяться. Но его там не было. Наверное, просто лаяли тюлени.
Я заметила, как рыжеватые волоски на руках Джейми встали дыбом.
– Не думал, что вы знали моего отца, – сказал он резко. – Но давайте оставим его пока, тетушка. Был март, да?
Иокаста кивнула.
– Слишком поздно, – повторила она. – Золото должно было прибыть на два месяца раньше, говорил Гектор…
Да, слишком поздно. В январе, после победы при Фолкерке, демонстрация поддержки со стороны Франции могла бы стать решающей. Но в марте шотландская армия уже двигалась на север, отказавшись от вторжения в Англию. Крошечный шанс на победу был потерян, и люди Карла Стюарта шли прямиком к гибели при Каллодене.
Когда сундуки оказались на берегу, новые хранители золота стали совещаться, что же делать с сокровищем. Армия отступала вместе со Стюартом; Эдинбург вернулся в руки англичан. Не было никакого безопасного места, никаких надежных рук.
– Они не доверяли О’Салливану и другим приближенным принца, – объяснила Иокаста. – Ирландцам, итальянцам… Дугал говорил, что не для того через столько прошел, чтобы золото украли чужеземцы. – Она мрачновато улыбнулась. – В смысле, он не хотел, чтобы его заслуги померкли.
Все трое хранителей точно так же не доверяли и друг другу. Большую часть ночи они провели в спорах, сидя в выстывшей комнатушке на верхнем этаже забытой богом таверны, пока Иокаста и двое слуг спали на полу между сундуками. Наконец золото решили разделить: каждый оставлял себе два сундука и клялся на крови, что сохранит тайну и сбережет богатство для законного монарха, короля Джеймса.
– Вы тоже поклялись? – тихонько спросила Брианна, не сводя глаз с седовласой фигуры в кресле.
– Нет, мне не пришлось. – Красивые губы Иокасты слегка изогнулись. – Я была женой Гектора, его клятва связывала и меня. В то время.
Обремененные таким богатством заговорщики покинули таверну до рассвета, замотав сундуки в одеяла и мешковину.
– Когда вынесли последний сундук, во двор въехали двое путников. Их появление спасло жизнь хозяину таверны, – она располагалась в глуши, и только он один видел нас той ночью. Полагаю, Дугал и Гектор и не подумали бы о подобном… но третий человек собирался избавиться от хозяина. Я видела это в его глазах, в наклоне тела, когда он выжидал у ступенек, положив ладонь на кинжал. Он заметил меня… и улыбнулся под маской.
– Он ни разу ее не снял?
Рыжие брови буквально сошлись на переносице, словно Джейми мог силой воли увидеть картину глазами Иокасты и узнать таинственного незнакомца.
Она покачала головой.
– Нет. Временами я вспоминала ту ночь и спрашивала себя, смогу ли я узнать этого человека, если увижу вновь. Я думала, что смогу. Он темноволосый, худой, но сильный, как стальной нож. Если бы я увидела его глаза… Однако сейчас… – Иокаста пожала плечами. – Смогу ли я узнать его только по голосу? Прошло слишком много времени.
– Он точно не ирландец? – Бледный и мокрый от пота Дункан приподнялся на локте.
Иокаста вздрогнула, будто совершенно забыла о его присутствии.
– Точно, муж. Судя по речи – шотландец, джентльмен.
Дункан и Джейми переглянулись.
– Маккензи или Кэмерон? – вполголоса спросил Дункан, и Джейми кивнул.
– Или кто-то из Грантов.
Я понимала ход их тихого рассуждения. Между кланами горцев существовали поразительно сложные связи дружбы и вражды, поэтому многие из них попросту не могли участвовать в столь важной и тайной затее.
Колум Маккензи заключил тесный союз с Кэмеронами. По сути, Иокаста стала его залогом, благодаря женитьбе с главой клана Кэмерон. Если Дугал Маккензи был одним из тех, кто принял французское золото, а Гектор Кэмерон другим, значит, третий принадлежал или к этим двум кланам, или к тому, которому они оба доверяли. Маккензи, Кэмерон… или Грант. И если Иокаста не узнала этого мужчину, то он, скорее всего, был Грантом, ведь она наверняка видела всех главных арендаторов обоих кланов.
Впрочем, раздумывать было некогда – рассказ продолжался.
Конспираторы разделились, каждый отправился своим путем, забрав одну треть французского золота. Иокаста не знала, что Дугал и третий мужчина сделали с сундуками; Гектор Кэмерон спрятал свои в тайник под полом спальни, старое укромное местечко, которое сделал еще его отец.
Гектор собирался хранить богатство в тайнике, пока принц, оказавшись в безопасности, не сможет забрать золото и использовать для своих целей. Однако Карл Стюарт уже бежал и вряд ли остановился бы где-нибудь надолго. А затем, прежде чем принц успел достигнуть убежища, случилась катастрофа.
– Гектор оставил золото – и меня – дома, а сам присоединился к армии принца. Семнадцатого апреля, на закате, он въехал во двор на взмыленной лошади. Бросив бедное животное на попечение конюху, Гектор влетел в дом и приказал мне хватать ценности – дело проиграно, произнес он, и мы должны бежать, или погибнем вместе со Стюартами.
Кэмерон был богат и достаточно дальновиден, чтобы сохранить карету и лошадей, вместо того чтобы пожертвовать их делу Стюарта. И достаточно предусмотрителен, чтобы не тащить с собой два сундука французского золота.
– Он достал три слитка и отдал мне, я спрятала их под сиденьем кареты. А Гектор с конюхом отнесли сундуки в лес. Я не видела, где они их закопали.
Восемнадцатого апреля, в полдень, Гектор Кэмерон сел в карету с женой, конюхом, дочерью Морной и тремя французскими слитками и сломя голову понесся на юг, к Эдинбургу.
– Шона была замужем за хозяином Гарта, он рано присоединился к Стюартам и был убит при Каллодене, но тогда мы этого, конечно же, не знали. Клементина уже успела овдоветь и жила с сестрой в Рово.
Иокаста глубоко вздохнула, слегка содрогнувшись, словно не желала вновь переживать эти события.
– Я умоляла Гектора заехать в Рово, это же всего в десяти милях, мы управились бы за несколько часов, но он гнал вперед. Мы не можем, говорил он, тратить время, чтобы их забрать, – это слишком большой риск. У Клементины двое детей, у Шоны один. Чересчур много для кареты, сказал он. Тогда я предложила хотя бы предупредить их, увидеть в последний раз.
