– Вот теперь просто здорово, – заметил Майк, возвращаясь к своему креслу с чашкой кофе. – По-настоящему таинственно.
– Правда? – спросил Дэвид, отпуская меня и протягивая мне руку, когда я спускалась вниз по ступенькам с куда большей скоростью, нежели представлялось разумным.
Несколько часов спустя, натягивая праздничный маскарадный костюм, я все еще продолжала думать о том, что произошло. Я даже не могла понять, произошло ли что-то вообще. За последние два месяца ничего подобного со мной не случалось, а с учетом того, насколько преданны Дэвид и Элли были друг другу, казалось куда более вероятным, что все это было лишь плодом моего чересчур живого воображения.
Я встала перед зеркалом, чтобы осмотреть свой наряд. Я обратилась к творению Брэма Стокера и выбрала прозрачное легкое белое одеяние в качестве похоронного савана, надеясь, что всем станет очевидно: я изображаю новоиспеченного вампира. Я аккуратно собрала свои длинные светлые волосы в мягкий узел на макушке, выставив напоказ два маленьких красных следа от укусов, которые нарисовала на шее. Лицо я покрыла белой пудрой на несколько тонов светлее обычного, а на веки я нанесла тени темно-серого и черного цвета. Губы я красить не стала, чтобы они выглядели по-настоящему бескровными. Я осталась довольна общим впечатлением. За исключением, пожалуй, того, что на шее у меня слишком сильно пульсировала сонная артерия, а грудь высоко вздымалась под едва прикрывавшей ее тонкой тканью.
Раздался стук в дверь, и меня назвали по имени. Сердце у меня забилось сильнее, а бюст в вырезе платья поднимался и опускался, словно приливная волна, когда я шла к двери.
– Ух ты, выглядишь просто потрясающе, – восхитился Дэвид.
К моему облегчению, взгляд его был направлен лишь на мое лицо и шею. Я была уверена, что Майк бы уставился гораздо ниже.
На Дэвиде был бросавшийся в глаза и столь же узнаваемый костюм в черно-белую полоску.
– А ты что, пойдешь без костюма? – невинно поинтересовалась я.
– Нет. Я… ха-ха. Очень смешно. Мне нужна помощь.
– И что мне нужно сделать? Трижды произнести твое имя?
– Ты меня убиваешь, – ответил он, криво улыбнувшись. – Сможешь помочь мне с гримом? И поверь, я бы и в жизни не подумал, что когда-нибудь это произнесу.
Он протянул мне маленький пакет, который, наверное, прилагался к его карнавальному костюму. Я взяла его и заглянула внутрь: белая основа, черная краска для глаз и что-то зеленое, похожее на мох, – ничего особо трудного.
– Да, смогу… – немного неуверенно начала я. – А ты не хочешь попросить об этом Элли?
– Я бы попросил. Но она прислала сообщение, что задерживается и приедет попозже, а я понятия не имею, как это все делается. Без грима я буду выглядеть полным идиотом в этом клоунском полосатом костюме.
Я улыбнулась и чуть шире приоткрыла дверь спальни.
– Ну, тогда заходи.
Исполнение его просьбы стало для меня настоящим испытанием, как я со страхом и предполагала. Очень легко говорить себе соблюдать дистанцию, не переходить границ и сохранять дружеские отношения, но, когда он уселся на край моей кровати, широко раздвинув ноги и подставив мне лицо, для меня это стало настоящей пыткой. Для начала я убрала волосы у него со лба, и на ощупь они оказались такими же, как я их запомнила: густыми и мягкими. Я подумала, а помнит ли он вообще, как я запускала в них пальцы, когда мы целовались на снегу. Мне почему-то показалось, что нет.
Я очень осторожно размазала белую основу по его коже, зная, что руки у меня при этом дрожали, и надеясь, что он этого не почувствовал. Глаза его неотрывно смотрели мне в лицо, и я испытала настоящее облегчение, когда ему пришлось их закрыть, пока я рисовала вокруг них черные круги, как у панды. Дэвид был слишком проницателен и наблюдателен, и я знала, что он легко мог проникнуть под мою хрупкую «броню».
Я подошла чуть ближе, упершись коленями в край матраса, и начала накладывать зеленые тени по краям его рта. Расстояние между нами сократилось до минимума, и я чувствовала, как каждый его выдох мягко овевает ложбинку в моем декольте. Я уловила момент, когда его дыхание изменилось, и смогла точно определить, когда каждый его выдох сделался чаще предшествующего. Я знала, что он не мог оставаться равнодушным, находясь в такой близости от меня. Мое сердце лихорадочно билось и подпрыгивало в груди, а я продолжала накладывать цветные пятна вокруг его губ.
– Шарлотта… – начал он.
– Молчи, – приказала я.
Он умолк на секунду-другую, не больше.
– Шарлотта, мне надо…
И снова я остановила его, зная, что это необходимо.
– Серьезно, Дэвид. Молчи. Закрой рот.
Его сверкающие голубые глаза вспыхнули и впились в меня.
«Почему?» – спрашивали они.
«Ты знаешь почему», – отвечал мой взгляд.
«Но…»
Я грустно покачала головой.
«Пожалуйста, не надо. Нам вообще нельзя об этом говорить».
Он кивнул, и глаза его сделались печальными. Разговор закончился, и ни один из нас больше не произнес ни единого слова.
Спустя десять минут я отошла назад, чтобы дать ему полюбоваться на свое отражение в зеркале. Он удовлетворенно кивнул. Я тоже осталась весьма довольна своей работой, а еще больше – своим самообладанием. Я не знала, как далеко нас могло бы занести, если бы мы не сдержались, но мы оба поняли, что позволять этого никак нельзя, и я гордилась этим. Мы вместе дошли до двери спальни. Дэвид говорил что-то о том, что ему нужно забрать парик, а я собиралась спуститься вниз, чтобы проверить, подобрали ли ребята музыку. Мы открыли дверь и замерли, лицом к лицу столкнувшись с поднявшейся по лестнице Элли. В руках она несла пальто, неимоверное количество пакетов и футляр с трубой, с которым, похоже, никогда не расставалась. Несколько пакетов выскользнули у нее из пальцев и с дробным стуком упали на ковер. Увидев нас, вместе выходящими из моей комнаты, она испытала явное потрясение и изумление, хотя их отчасти затмевал ее чудовищный костюм. На голову она нацепила черный пластиковый ведьмин колпак из тех, что продают в супермаркетах, а ее милое лицо наполовину скрывали длинные всклокоченные пряди зеленых нейлоновых волос, привязанных к полям колпака. Довершали образ жуткие пластиковые очки, прикрепленные к огромному крючковатому носу с отвратительной искусственной бородавкой.
Я ничего не смогла с собой поделать. Она выглядела так потешно, что я не сумела сдержать совершенно неуместный хрюкающий смех, непроизвольно вырвавшийся у меня. В подобных обстоятельствах это, наверное, самое худшее, что я могла бы сделать. Элли подняла руку и сорвала с лица очки, сердито швырнув их на пол, где они шлепнулись на упавшие пакеты. Она не сказала ничего, ни единого слова, просто впилась в нас долгим, как вечность, взглядом, составляя собственную версию того, что, по ее мнению, произошло.
– Элли, не… – начал Дэвид, отступая от меня и делая шаг к ней. «Всегда к ней», – подумала я. Он протянул руку, но она резким ударом отшвырнула ее, продолжая быстро переводить взгляд с меня на Дэвида и обратно.
