Он приподнял зажженную зажигалку повыше, дико озираясь по сторонам.
У стены, все так же в обнимку, лежали Сид с Юлькой. Теперь различить, кто есть кто, и вовсе нельзя было: обломок бетонной плиты рухнул ребятам прямо на головы. Из-под него расплывалось темное пятно.
Под ногой что-то звякнуло. Он наклонился. Водка. Наполовину полная бутылка. Он поднял емкость и сделал несколько жадных глотков из горлышка. Вкуса даже не почувствовалось, и легче не стало.
Он продолжил осматриваться. Почему-то окликать никого не хотелось. Боялся, что никто не ответит? Скорее всего.
Следующим он опознал Фэйса. Подошел ближе – и содрогнулся. Непонятно, как такое могло случиться, но парень наполовину врос в бетонный пол. Как будто его, спящего, залили еще жидким багровым цементным раствором. Грудь раздавлена, из нее торчат окровавленные обломки костей.
Отсутствующим взглядом он снова обвел помещение, стараясь не смотреть долго на тела друзей. Ольги нигде не было видно. Упала вниз, как и он сам? Парень почти собрался спуститься и посмотреть, как вдруг откуда-то из темного угла донеслись шаркающие шаги. Димка развернулся в ту сторону.
– Оль? Ты?
В ответ – полувсхрип-полустон. Он чиркнул погасшей было зажигалкой и сделал шаг вперед.
Ольга шла неестественной походкой, подволакивая ноги. Голова склонилась на грудь под странным углом. В неверном, трепещущем свете Димка заметил густую струйку слюны, свисающую почти до пола.
– Оль? – Он бросился к девушке. – Что с тобой?
И едва успел увернуться, когда ее рука, вооруженная естественным оружием – длинными наманикюренными ногтями, – свистнула у него перед лицом.
– Эй, ты чего?
В ответ девушка захрипела и бросилась на него.
От шока он даже не успел отреагировать. Ольга врезалась в него и повалила на пол, пытаясь забраться сверху. Руки шарили по его телу, но всюду натыкались на крепкую кожу куртки-«косухи». Изо рта доносился рык, в котором – и Димка готов был поклясться в этом – отчетливо слышались нотки, которые, скорее, ожидаешь услышать от дикого животного. Дикого и очень голодного.
– Да ты чего? – Испуганный парень пытался одной рукой оттолкнуть подругу, а второй… Да. Второй он полез за ножом. Обычным, «нелетальным» складником. А как еще поступить в такой ситуации? Когда все, с кем ты выбрался в экстремально-адреналиновый пьяный заброс, мертвы, а твоя девушка пытается разодрать тебе глотку?
Ольга – или то, что стало Ольгой, – нащупала, наконец, незащищенное место на полурасстегнутой куртке, и Димка отчетливо услышал, как затрещала ткань тельняшки.
– Нет! – выдохнул он, но ставшие неожиданно твердыми ногти уже скребли по его груди, оставляя глубокие кровавые борозды. – Сука-а-а-а-а-а! – Димка заорал и взмахнул свободной рукой. Лезвие ножа вошло в глазницу девушке. Она вдруг обмякла, дернулась пару раз, завалилась на него и утихла. Он, едва сдерживая рвотные порывы, выбрался из-под тела, встал, и его вывернуло.
Выпрямившись, Димка несколько секунд стоял без движения. Потом вытер слезы рукавом куртки, подошел к кострищу и поднял свой «бэк»
[3]. Подобрал пару бутылок водки – ту, что пил пару минут назад, и еще одну, запечатанную, сунул их в рюкзак. Машинально нагнулся, не особенно понимая, что делает, взял в руки гитару, нашел кофр, стряхнул с него пыль и вжикнул застежкой-«молнией». Упаковал чудом сохранившийся инструмент в чехол и медленно, спотыкаясь, побрел к выходу.
К тому, что впоследствии стало Периметром, он вышел через три дня. К спешно растягивающим ленты заграждения военным он идти не решился. Потому что видел, как они, ничтоже сумняшеся, скосили из автоматов троих бедолаг, радостно к ним ринувшихся. А кроме этого, у него возникло странное, навязчивое предчувствие того, что он сам не сможет выйти. Как будто что-то не пускало его, держало здесь. Но он все же попытался. Дождался темноты, пробрался по небольшому овражку и через кусты пополз вперед. И с каждым мигом двигаться становилось труднее. Он все же смог аккуратно протиснуться под пока еще не натянутую «колючку» и, оглядевшись, ринулся в лес.
Выбрался!
И тут же рухнул на землю, извиваясь в припадке. Попытался встать, сделать шаг – стало еще хуже. Он отполз назад – и начало отпускать. Как тогда, у неведомой зеленой хреновины в центре мертвой Припяти.
– Вот, значит, как… – прохрипел Димка. – Ах ты ж, сука такая…
Шаг вперед – спазм, боль пронзает все внутренности. Шаг назад – становится легче.
И тогда он понял все. Ну, по крайней мере, так он думал. Димка сел на валун, торчащий из земли, достал из рюкзака водку и принялся жадно пить.
Выпив с полбутылки, прислушался к своим ощущениям. Будто воды напился.
– А это уже совсем подло, – криво усмехнулся парень. Забросил бутылку в кусты, развернулся и зашагал назад. Туда, откуда пришел. Не скрываясь, в полный рост. С сумасшедшей улыбкой на лице. Будто зная, что ничего с ним не случится.
* * *
Клоп стоял на часах. И его это нереально бесило. В Зоне он был уже четыре месяца – практически с самого начала. Через два месяца после того, как случилась все эта хрень, и без того неблагополучное место стало смертельно опасным. Он пришел сюда одним из первых. Прополз на брюхе вместе с Усачом через кордоны военных. Пробрался через первые ловушки. Ну, точнее, на самом деле провели его. Мутные типы, что и рассказали Усачу, подтянувшему «в тему» Клопа, о том, что в нынешней Зоне Отчуждения можно неслабо заработать. В опасность тогда никто не верил – а зря. Тот же Усач сгинул в аномалии буквально через пару дней после их прихода в лагерь, разбитый в заброшенной деревне, а еще двое просто не вернулись. Что с ними случилось – никто особо и не интересовался. Только заправлявший здесь толстый тип в совершенно неподходящей для здешних мест белой рубашке с подкатанными рукавами и кожаной жилетке повел плечами, став еще больше похожим на колобок, и пробурчал: «Это Зона. Знали куда шли. Так нечего в благородство играть, за ними переться. Будет Ее воля – вернутся. Нет – значит, нет».
Все четыре месяца Клоп исполнял обязанности охранника лагеря. После того, как погиб Усач, он стал будто отверженным. Никто не хотел идти с тем, кто якобы приносил неудачу. Хотя Усач сам был виноват. А Клоп даже выбраться сумел. Ну, ничего. Он еще немного здесь посидит, поднакопит на припасы в дорогу – да и пойдет сам. Туда, откуда уже некоторые успели вернуться богачами. Правда, таких было мало – но Клоп верил в свою удачу.
Задумавшись, он задремал и встрепенулся, только когда высокий худой парень с длинными светлыми волосами, собранными в хвост, подошел к нему практически вплотную. Клоп засуетился, пытаясь быстро перехватить висящую на спине берданку. Парень стоял, смотрел на него и улыбался.
