Я пожала плечами.
– У вас есть в Москве друзья или знакомые? Как вы вообще познакомились со своим мужем?
Видно, коньяк уже так шибанул меня по мозгам, что я понесла…
– Вы не знаете, какой он. Он ведь самый настоящий одесский босяк, только с московской Маросейки. Правильно говорят, что первое впечатление самое верное, и напрасно о нем забывают. Я ж ему в нашем дворе, в Одессе, при первом провожании так зафиндилячила под дых, что он на землю рухнул.
Воронцов отодвинулся от стола и уперся спиной на стул:
– Как это? Оленька, что вы говорите? Я вас не всегда понимаю.
– Как, как, только познакомились, пошел провожать, а во дворе свои шаловливые ручки распустил. Я ему и врезала, чтобы «москаль» много из себя не воображал. Да что вы испугались, я ж проследила за ним… поднялся и поковылял такси ловить, в гостиницу поехал. Я на балконе стояла, курила и наблюдала. Урок на пользу пошел, на следующий день со своей сестрицей к нам в гости заявился. – Я улыбнулась своим воспоминаниям. – Он очень разный. А в Москве у меня никого кроме него нет.
– Тогда докуривайте сигарету и поехали в гостиницу на Велозаводский рынок, там мы всегда держим зарезервированный приличный номер. Может, все-таки позвоните домой, мне почему-то кажется, более того, я уверен, что муж ищет вас по всему городу.
Я не ответила, боялась, что разревусь и он поймет, как я хочу вернуться к мужу. На такси доехали до Велозаводского рынка. В машине не разговаривали больше. В гостинице нас ждали. Номер действительно очень приличный, чистый, даже с цветами и фруктами.
– Олечка, я поеду, а вы отдыхайте, – он нагнулся, пожал мою руку. – Надеюсь, вы одумаетесь, доведете вашу идею с хозрасчетом на наших рынках до конца.
Уснуть я так и не смогла. Лежала, не раздеваясь, все время прислушиваясь, вздрагивая от каждого шороха. Утром заставила себя в зеркало не смотреть, боялась, испугаюсь. Дежурная, когда уходила, просверлила меня взглядом, словно просветила рентгеном. Я поздоровалась и спросила, сколько я должна.
– Ничего. Вам у нас понравилось? Когда надо, приезжайте.
Я поняла, что она знает, кто я.
Утро, московское метро, еле втиснулась в переполненный вагон метро. Закрывающаяся автоматически дверь нас утрамбовала. Еще так рано в подземке никогда не ездила. Меня крутит, выворачивает обезумевшая и раздраженная толпа. Да, если так добираться на работу каждый день, то, вне всякого сомнения, станешь обозленной. Как только подъехала поближе к центру, решила выйти, лучше пройтись пешочком. Времени у меня хоть отбавляй. Перекусить надо где-то, хоть кофе попить. Конечно, работать и жить в самом центре – это вам не хухры-мухры. Поскольку мне на работу к десяти утра, я с ленцой, чаще на своих двоих, не спеша по бульварам топаю, и только когда опаздываю, сажусь на Гоголевском бульваре в троллейбус. За прогулку продумываю свой план работы на день и не замечаю, как подхожу к Центральному рынку.
Сегодня совсем другое дело, нужно принимать решение. А может, это решение уже давно принял мой муж? И сам предложит мне по-мирному развестись, оставить его и его маму в покое. Я не возражаю. Алка на свадьбе ляпнула, что и месяца не выдержу в Москве, а я, выходит, даже перевыполнила план, целых пять месяцев уже здесь. Так себя стало жалко, слезы потекли, подло захлюпал нос. И тащиться на работу нет никакого желания. Как мне противны все эти москвичи с их акающей речью. Раиса – нормальная баба, а эти мымры остальные в отделе не могут никак успокоиться, что приехала какая-то аферистка из самой Одессы и сразу ее в начальники запихнули, а они, между прочим, тоже с высшим образованием и стажа хватает, а сидят просто экономистами. Я стараюсь особо с ними не разговаривать, только по работе. Но как-то спросила, где что хорошего в театре идет, в Ленкоме или МХАТе. Молчок. Не ходят они в театры, ни на выставки, никуда. О книжных новинках спрашивать тоже бесполезно. Все им неинтересно, ничего не знают и знать не хотят. Что толку, что москвичи? Да, живут в столице, с таким же успехом могли бы жить в какой-нибудь Недрыгайловке.
Не заметила, как ноги сами меня притащили на Цветной бульвар. Перекусить по дороге так и забыла. Поднялась в Управление, в такую рань только одна уборщица терла пол в коридоре.
– Я у вас еще не убирала.
– У нас чисто, только мусор заберите. Вы здесь работаете?
– Подрабатываю, я учусь и живу в общежитии.
– Выпьете со мной кофе? – предложила я.
Девушка помялась и согласно кивнула головой.
– Какой вкусный, я такого еще не пробовала.
– Это индийский растворимый, берите печенье, не стесняйтесь.
– А вы кем здесь? Начальник планового отдела? Да? Я думала, что все начальники старые.
Симпатичная девочка. Я обрадовалась, что есть с кем поговорить и отвлечься от своих дум. Подробно расспрашивала, задавая кучу вопросов. Очень интересный человечек. Живется несладко. Общежитие в одном конце города, институт в другом, каждый день нужно вставать чуть свет, чтобы поспеть у нас прибраться и бежать затем на первую пару. Есть люди, которым значительно хуже и тяжелее, чем мне, но они не унывают. А я? Прав Воронцов: из-за сущей ерунды устроила сама себе страдания. Внутренне ощущаю, что сегодня срабатывает откатная волна. Скорее прибой, и уж, конечно, не та волна ненависти, которая погнала Лильку Гуревич, смыла волной в далекую Австралию. И дело ведь движется, не зря же задергались директора рынков, увидели выгоду в новой системе стимулирования, постоянно приезжают в отдел проконсультироваться.
Бросать вот так начатое дело, когда получается, когда, похоже, все ярче свет в конце тоннеля. Глупо. Наоборот, растет желание скорее побороть ситуацию, разорвать на части этот затхлый клубок прежних взглядов на нашу экономику. Уже пошли заключаться выгодные договоры на сдачу торговых площадей по полной программе, уже наряду с учетом расходов закладываем в расчеты прибыль. Разве нашим сотрудникам, обслуживающим все это огромное хозяйство, не положена тоже премия и годовое вознаграждение? Я не я буду, если сдамся на полпути. Со мной уже никто не спорит, ни в своем управлении, ни в Главке, даже в минторге перестали ерепениться, а поначалу случалось, но после моих докладных и представленных расчетов заткнулись.
Отбоя нет от предложений новой работы в разные ревизионные и контролирующие органы. Не смущает даже отсутствие у меня партийности. Я отказываюсь, надо завершить начатый процесс, да и Федоров говорит, что никуда меня не отпустит. Конечно, приятно. А вот не складывается в личной жизни, я и так поздно решилась на нее. Напрасно все-таки я забунтовала. Не обязан ни мой муж, ни его мама менять свои привычки мне в угоду. Они ведь не заставляют меня менять мои. Что может спасти мой брак? Компромисс и терпение. Терпеть ради чего? Любви? А есть ли она?
Философствую, а сама гадаю, придет он за мной или я со своим несахарным характером ему уже порядком надоела? Убила бы ту муху, которая меня укусила. Хочу ведь, чтобы он пришел. А вдруг не придет, зачем тогда женился на мне? А зачем я все это затеяла и мучаю и себя, и их. Они же наверняка ищут меня со вчерашнего дня и ночью не сомкнули глаз. Может, и в милицию заявили, мало ли чего. Как медленно тянется время, когда уже стукнет десять, начало рабочего дня, и раздастся телефонный звонок. А ты возьми и позвони сама. Гордость не позволяет или глупость? Как неудобно перед Воронцовым. Зачем я его посвятила в свои проблемы? Раскисла, растерялась, сама себе противна.
