После похорон распорядитель с траурной повязкой на рукаве объявил в мегафон, что всех желающих поеха ть на поминки просят в автобусы. Шура с мамой не хотели ехать, все это тяжело для Оленьки, да и для них, но подошел Борька и сказал, что надо обязательно, папа их так любил, надо поехать. Пусть они садятся вот в этот автобус, с родственниками, а Оленька поедет с ними в машине, маме так будет полегче. В автобусе пришлось здороваться с давно забытыми людьми. Но они, оказывается, ее хорошо помнили со свадьбы, сказали, что и не изменилась совсем. Говорили о Викторе Ильиче. Как все внезапно, не верится даже. Лида-то чуть с ума не сошла от горя. Для нее Виктор был, как свет в окошке. Никого кроме мужа и не видела. А похоронили, конечно, не по чину… Разве такие похороны заслужил? Ну, новая метла по-новому метет, а все-таки нехорошо. Нельзя так быстро его заслуги забыть. Что теперь будет? Лида, бедная… Хорошо, что Борис Иванович не дожил до такого. Он-то на Новодевичьем похоронен, как положено. Ольга Николаевна соглашалась, говорила, какой замечательный человек Виктор Ильич, Шура молчала.
Приехали в ту же гостиницу на Арбате. Столы были расставлены прямоугольником по всему залу. Когда рассаживались, к ней подошел Борька, сказал, как он рад ее видеть, отец всегда рассказывал про Шурины успехи. Выглядит она замечательно, ничуть не изменилась, такая же красавица. А почему не замужем? Нельзя быть одной. Ни за что не поверит, что нет претендентов. Шура ответила, что все у нее хорошо, она не одна, но вот замуж ей ни к чему не хочется Оленьке отчима. Борька понимающе кивнул, Оленька – чудесная девчонка, спасибо Шуре за это и Ольге Николаевне тоже. Даже Алла всегда хвалит Олю и ставит в пример. Их Лиза очень избалована. И капризная, такие концерты устраивает, ужас! Шура ответила, что благодарна его жене за хорошее отношение к Оле и за все чудесные вещи, что они присылали. Наверняка это Алла подбирала, а не он. Борька улыбнулся, точно, она… Красивая у него жена, ей очень понравилась, и дочка хорошенькая, она рада за него. Тут распорядитель объявил, что слово предоставляется такому-то, и все замолчали. Борька вернулся на свое место – рядом с матерью. Говорили много, но народа было значительно меньше, чем на кладбище. Шура поняла, что те, узнаваемые по газетам, не приехали. Через час они подошли к Лидии Борисовне попрощаться и забрать Оленьку. Завтра в школу, а уроки не сделаны. Бывшая свекровь всплакнула, целуя внучку. Она немного оживилась, лицо не было таким безучастным. Просила Оленьку не забывать ее, приезжать почаще. И сказала, что теперь уже Сережа не работает, возить некому, пусть уж Шура сама привозит девочку, а то ей так одиноко… и заплакала. Шура обещала и, погладив свекровь по плечу, впервые поцеловала в щеку. Так жалко стало эту старую женщину, что все обиды забылись. Да и кому сейчас это интересно?
Через несколько дней позвонил Борька, напомнил, что завтра девять дней, соберутся узким кругом дома, пусть Шура с Ольгой Николаевной тоже подъезжают. А Оленьку он сам заберет из школы, можно? Зачем ей на продленке, пусть у них побудет. А они могут после работы приехать. Надо отца помянуть. Шура опять удивилась, что это они ее в близкие родственники записывают? Узким кругом… Когда-то Лидия Борисовна не считала ее членом узкого круга. Но вспомнила старое заплаканное лицо, и ей стало опять жаль бывшую свекровь. Она отпросилась с работы пораньше, встретилась с мамой у метро, но когда приехали, народа осталось немного. Сидели, пили чай. Пожилая женщина в белом фартуке принесла им полные тарелки закуски и горячие блины. Борька налил вина. Ольга Николаевна сказала, каким заботливым и добрым человеком был Виктор Ильич… Таких бы людей побольше! Рано ушел, очень рано, не берег себя, земля ему пухом, а они всегда будут его помнить. Свекровь заплакала, мама тоже, у Шуры навернулись слезы – до сих пор не верилось, что Виктора Ильича больше нет. Борька стал успокаивать Лидию Борисовну, потом подсел к Шуре. Она спросила, где его жена. Оказалось, что Алла уехала, приезжала только на похороны. Лиза осталась с няней, да и у Аллы работа, пропускать не может. Тоже работает в консульстве? Нет, преподает русский язык в представительстве ООН, тесть пристроил. Там и зарплата на европейском уровне, не то что у них в консульстве. Да и перспективы неплохие. А у него как дела? Борька пожал плечами, какие там дела… Неразбериха, новые люди… Срок его командировки кончается, вряд ли будут продлевать. Тесть уже ничего не может. Пока не сняли, но вот-вот отправят на пенсию. Хорошо, что Аллу успел пристроить. Ему тоже кое-что обещали в одной фирме, может, получится остаться в Женеве. А разве можно советскому дипломату работать в чужой стране? Да, теперь все можно, кому они нужны, бывшие диплома ты? В консульстве на копеечной зарплате сидеть? А в Москве вообще нечего делать. Алла просто ужаснулась, как тут можно жить. Чтобы за год все так изменилось? Полный развал. Немудрено, что у отца сердце не выдержало. А как у нее? Докторскую не собирается писа ть? Пока нет, а работа очень интересная, спасибо Виктору Ильичу. Но как же они будут жить на ее зарплату? Цены растут, в магазинах ничего нет. Алименты – тоже ерунда на сегодняшний день. К онечно, если он устроится, будет помогать. Он же все понимает. Нет, нет, спасибо, им хватает. Как-нибудь проживут… Спасибо, что Олю одевают, так быстро она растет, а купить здесь, конечно, проблема. Пусть он не беспокоится, проживут Мама разговаривала с Лидией Борисовной и ее родней, Оленька смотрела телевизор, Шура стала собираться, пора им… Борька пошел проводить до троллейбуса.
А в воскресенье позвонил с утра. Можно он заедет, пойдет куда-нибудь с Оленькой? В кино или зоопарк. В среду уезжает, а когда в следующий раз приедет – неизвестно. Ну конечно, Оленька будет очень ра да. Пришел с цветами, с шампанским и тортом. Пришлось предложить ему чай. Оленька с удовольствием уселась за стол. Птичье молоко – ее любимый, чур ей самый большой кусок. Посмеялись. Борька предложил выпить по бокалу, Шура отказалась, дел по дому много, не хочется что-то шампанского с утра. Он прошелся по комнате – ничего не изменилось за десять лет… Можно он посмотрит квартиру? Шура пожала плечами – да ради Бога. Ничего нового нет, все как раньше. Борька зашел в спальню, заглянул на кухню, вернулся. Да, действительно, все также. Даже кровать та же. Шура напряглась, ностальгическое настроение Борьки было ей неприятно. Он засмеялся, помнит она, как ее раздражал этот шкаф? Стоит себе на том же месте, почему не выбросила? Да как-то привыкла, перестала замечать, стоит и стоит. Наконец собрались, решили пойти в зоопарк, а потом в «Макдоналдс».
Проводив их, Шура задумалась. Цветы, шампанское, дочку вызвался развлекать, на девять дней позвал, к чему бы это? Десять лет не виделись, и с Оленькой раньше не рвался чуть не каждый день общаться. Когда приезжал, ее возили к ним, ну ходил куда-то с ней иногда. Виделся три раза за приезд, а потом снова уезжал на год. Подарки всегда привозил. Красивые, хорошие вещи – ничего не скажешь. А тут и торт редкий, и «Макдоналдс». Оленька, конечно, рада. Шура не может себе позволить водить ее в такие места. Ну ладно, пусть побалует раз в году может, отцовские чувства проснулись.
Оленька вернулась довольная, с бумажным пакетом в руках, и с порога возбужденно заговорила:
– Мамочка, мы тебе пирожки с вишней принесли и шоколадный шейк. Так вкусно, ты попробуй.
