Народу на годовщину собралось действительно много. Вика стояла рядом с родителями Игоря и Сашей. Так же сели в ресторане, подальше от центрального стола. К ним подошел Вадим и стал уговаривать стариков пересесть к Ире, там их места. Но Саша так мрачно взглянул, что Вадим, пожав плечами, отошел. Впрочем, посидели недолго и поехали к Саше. Накрыли на стол, поставили фотографию Игоря и помянули. Вика пробыла с ними до вечера. Рассказала о Сереже, о своих планах увезти его в Нью-Йорк. О причинах такого решения не говорила, но старики уже знали о новом замужестве Иры и ничего не спрашивали. Наоборот, одобрили. Конечно, с Викой и Станиславом Михайловичем Сереже будет хорошо. Жаль только, что так далеко, редко придется видеться. Но почему редко? Каждое лето. Или они к ним на дачу в Клязьму, или Вика с Сережей к ним. По скайпу можно хоть каждый день разговаривать, это совсем просто, Саша им объяснит. Вера Ивановна благодарно кивала, хорошо бы… Вика пообещала привезти завтра Сережу на целый день.
Утром, перед тем как поехать с ним на кладбище, рассказала, что люди не умирают, а просто уходят в другой мир и папа сейчас там. Это очень далеко и высоко, но есть место, где можно его навестить. Увидеть нельзя, но можно положить цветочки, поговорить с ним. Нет, не по телефону, а просто так. Он услышит все, что Сережа захочет ему рассказать. Пусть он запомнит это место и всегда навещает. Мальчик слушал серьезно и молча кивал. На кладбище удивился, что так много цветов. Почему на других могилках нет столько? Вика объяснила, что цветы принесли люди, которые любят и помнят папу. Тогда он тоже всегда будет приносить сюда цветочки. Она погладила его по голове, конечно – он же папин любимый сынок. Папа сейчас смотрит на него и радуется. Потом зашли в церковь поставили свечи. Народу было немного. Батюшка говорил что-то о грехе, но голос у него был спокойный, даже ласковый. Вика остановилась и стала слушать.
– Грех никогда не приводит человека к счастью. Пусть Господь поможет вам увидеть ошибки и грехи ваши. Старайтесь преодолеть тяготение греха и тем самым укрепить свое здравие душевное. Аминь.
Люди стали расходиться, а Вика стояла. Простые слова священника привели ее в смятение. «Грех никогда не приводит человека к счастью». А она? Она грешница. Да, да! Может, поэтому мечется всю жизнь, не обретая душевного покоя? Это чувство одиночества, неприкаянности… За грехи? И может быть, Ирочка такая за ее ложь, а не за грехи той неведомой Ани? Это наказание ей, Вике, за все то, что они с Томкой с такой легкостью оправдывали, никогда не испытывая чувства вины. Так легко жили, так беспечно, не задумываясь, не раскаиваясь… Она повернулась к иконе. Знакомое, такое красивое лицо, этот взгляд, добрый, понимающий…
«Господи, прости мне прегрешения вольные и невольные. Прости меня, милосердный Боже! Прости за все, что я сделала плохого и злого. Помоги мне, пожалуйста, спаси и сохрани моего внука. Помоги ему расти здоровым, добрым, веселым и любящим. Пошли ему счастья, Господи. Спасибо тебе за твою доброту и помощь. Прости меня». Вике казалось, что этот ласковый взгляд обращен на нее, именно на нее. В груди разливалось тепло, и хотелось плакать легкими, облегчающими слезами. Сережа серьезно и без всякого удивления смотрел на Вику. Она взяла его за руку, и они вышли из церкви.
Через две недели приехал Стас. К тому времени у Сережи начались каникулы и Вика забрала его на дачу. Ира не возражала, она разговаривала теперь с матерью спокойно, без обычного своего капризного и повелительного тона. Вика иногда ловила ее взгляд, удивленный и чуть растерянный. В душе возникала жалость к дочери, такой, в сущности, одинокой и никем, кроме Вики, по-настоящему не любимой. Вадим, правда, кружил вокруг Ирочки, ловя каждый взгляд, исполняя все прихоти жены. Но ведь и ему может со временем надоесть. Трудно бесконечно давать, ничего не получая взамен. О надеждах Вадима на наследника Ирочка рассказывала Вике со смехом. Неужели он думает, что она еще раз подвергнет себя всему этому ужасу? И ради чего? Ну, по молодости и неопытности она когда-то решилась, но ведь ясно, что материнство не ее предназначение. Пусть Вадим надеется… «блажен, кто верует».
Хотя Вика старательно избегала встреч с ним, но пару раз им пришлось столкнуться в Шульгино. Вадим попытался вступить в объяснения по поводу Сережи, но она быстро закончила разговор, ссылаясь на занятость. Второй раз он, правда, успел высказать ей, что хотел именно, чтобы Сережа не рос брошенным. Ему просто в голову не могло прийти, что она и Станислав Михайлович готовы взять на себя такую ответственность. Конечно, это лучший вариант для мальчика. Но им руководило только желание помочь Сереже, потому что в этой школе он получил бы прекрасное образование и воспитание. Разумеется, с такими бабушкой и дедушкой можно быть спокойным за ребенка. Вика внутренне усмехнулась – он может быть спокойным за Сережу! Вот лицемер. Вадим попытался сказать, что все расходы, связанные с образованием, он берет на себя, не может быть и речи… Вика прервала его, сухо сказав, что ни они, ни Сережа, слава Богу, не нищие. За всеми поступлениями средств от завода будет следить Саша. Если Сереже понадобятся деньги, то они всегда могут воспользоваться ими. Но она не думает, что расходы будут столь велики, что им с мужем не потянуть их. Вадим заикнулся о том, что держать деньги на депозите не очень выгодно. Потом часть их все-таки принадлежит Ире, хотя она юридически передала все права Сереже. Он мог бы, как профессионал, разместить деньги более удачно. Вика поблагодарила за заботу, у них есть свой профессионал. Аня справится с этой задачей легко. А что касается доли Иры, то, разумеется, он прав, она и не спорит. Пусть деньги под присмотром Ани работают на Ирочкино будущее, никто не знает, как все сложится. И потом, Вадим не должен забывать, что они пользуются недвижимостью Сережи. Им поставлено лишь одно условие – содержать эту недвижимость в порядке. На лице Вадима мелькнула тень досады, и Вика слегка позлорадствовала, так ему и надо, благодетель нашелся…
Когда Сережа приехал в Клязьму, она рассказала ему о новых планах. Им бы хотелось, чтобы он жил с ними в Нью-Йорке и учился в хорошей школе. Там когда-то учились его мама и Аня. Как он смотрит на это? И Вика почувствовала, что Сережа все понял. Он не спросил про маму, но и не радовался, как дети, предвкушающие новые развлечения от этой поездки. Просто сказал, что хочет поехать, и, обняв, постоял немного молча. А потом побежал играть со Стасом в шахматы. Замороженный судак, как называла Вика англичанина, научил его играть довольно прилично, и теперь Сережа сражался со Стасом и Львом Ивановичем. И у Стаса он часто выигрывал, искренне радуясь победе. Вообще на даче Сережа повеселел. В поселке была большая поляна, где собиралось полно детей. Вика ходила с ним туда, он быстро перезнакомился с мальчиками и с удовольствием включился в дачную жизнь. Здесь ему было намного интереснее, чем в Шульгино. И Сережа стал похож на себя прежнего – немного шумного, подвижного и любознательного мальчишку.
Викины родители отнеслись к решению забрать Сережу с одобрением. Нина Сергеевна без всякого осуждения сказала, что Ира далеко не лучшая мать, а Вадим относится к мальчику с дежурной заботой. Впрочем, это вполне естественно, ему нужны собственные дети, а не чужие. Правда, он нашел прекрасного воспитателя для Сережи, и этот англичанин за полгода добился хороших результатов. Но с Викой и Стасом ребенку будет лучше. И, конечно, они будут приезжать в Нью-Йорк, пока есть силы. Вика обняла мать и попросила оставаться такой же энергичной подольше. Нужно поставить Сережу на ноги, поэтому приезжать сможет только летом, а за Ирочку все-таки неспокойно. Пусть мама почаще бывает у нее, тем более что пользуется таким авторитетом в Шульгино. Нина Сергеевна заверила, что она всегда держит руку на пульсе, привыкла за столько лет, воспитывая Ирочку. Пусть Вика не волнуется. Они обе – бабушки. Вика будет заботиться о своем внуке, а она – о своей внучке.
