– Но я еще ничего не сказал, – возмутился я.
– Это я собаке. – Он снова прокашлялся и как будто сплюнул. – Ну и кто же вы?
Я представился и объяснил, что звоню по поводу снимка, который он видел в газете.
– Поздно же ты проснулся, – с укором заметил мужчина.
– Но я получил ваш номер только вчера вечером.
– Чем вы там только занимаетесь? Я звонил неделю назад, даже больше… Но подожди… это ведь был не ты…
– Я… – неуверенно возразил я.
– Нет, тот был другой.
– Кого ты имеешь в виду?
– Того, с кем я тогда говорил.
– Он перешел в другую газету и передал твой номер мне.
Повторное «закрой пасть» и на этот раз, похоже, не возымело действия. Псы буквально заливались лаем.
– Давай созвонимся через час? – неожиданно предложил мужчина. – Ты разбудил меня, и собаки разволновались.
– Через час?
– Через час.
– А как тебя зовут?
Но он уже положил трубку.
Я сварил себе кофе, сел за компьютер и снова набрал в «Гугле» фамилию Бьёркенстама. Таким образом я снова вышел на материалы о валютных махинациях на Востоке, но чем именно занимался там Бьёркенстам, по-прежнему оставалось неясным. Я кликнул на статью в «Нью-Йорк таймс» о том, как Соединенные Штаты чинят препятствия русскому бизнесу в Западной Европе. Якоб Бьёркенстам упоминался в ней как бы между прочим. Его имя стояло в списке, где, кроме него, было еще семь человек – все русские и украинцы, подозреваемые в коррупции и вывозе из страны денег, которые на самом деле принадлежат не то государству, не то русскому народу, – вот все, что я смог понять из английского текста.
Но какое это могло иметь отношение к девочке?
Связь, несомненно, была, но я будто держал в руках концы оборванных нитей. До сих пор мне не удалось обнаружить ничего, что бы хоть как-то проливало свет на то, почему девочка так испугалась Бьёркенстама.
Чем объяснялась столь странная реакция на его фотографию в газете?
Я не стал выжидать целый час и перезвонил уже через сорок пять минут.
– Теперь можешь говорить? – спросил я.
– Позже.
– Где ты? Думаю, нам лучше встретиться.
– Я живу в Хельсингборге.
– Как тебя зовут?
– Оскар.
– Оскар, а дальше?
– Хеландер. Оскар Хеландер.
– Ровно через сорок пять минут я буду в Хельсингборге, но прежде я хотел бы знать, о чем все-таки пойдет речь?
– О’кей, – отозвался он, проигнорировав мой вопрос. – Там есть скамейка. Мы можем посидеть, пока животные будут гулять.
Тут я услышал мягкий топот, а потом в трубку задышала собака.
– Так зачем ты звонил репортеру Тиму Янссону? – повторил я.
– Я узнал его.
– Кого?
– Того типа на фотографии.
– Бьёркенстама?
– Да.
– Вы знакомы?
– Ну… не то чтобы… Но мне есть что о нем рассказать. Честно говоря, я рассчитывал на вознаграждение.
– Только не в местной газете, – оборвал его я. – Мы даже не знаем, что с нами будет завтра. Даже в центральной газете тебе за это вряд ли заплатили бы. Но что ты хотел нам сообщить?
– Он убийца.
– Что?
– Да, он убил человека.
– Бьёркенстам?
– Да.
– Как так?
– Это случилось давно. В кабаке в Бостаде завязалась хорошая потасовка, человек пятнадцать-двадцать, не меньше. Это правда, можешь проверить. Погиб один мой приятель, его здорово пнули в голову. Полиция не нашла концов. Никто не проболтался, ни из нас, простых парней, ни из них… Высшее общество, они до такого не опустятся…
– Когда это случилось?
– В девяностом году.
– И ты говоришь, Бьёркенстам в этом участвовал?
– Это он пнул моего приятеля в голову так, что тот испустил дух.
– И ты до сих пор молчал?
– Я старался об этом забыть, понимаешь? Но когда я увидел этого типа в газете, подумал о том, что он миллионер, а я жалкий неудачник на пенсии… Тот тип из газеты так и не перезвонил мне.
– Он заболел.
Я уже не помнил, что плел ему о Щенке раньше.
– Сейчас я страшно занят, но, если хочешь, чуть позже мы могли бы вместе перекусить.
– О’кей. Но есть ли у тебя какие-нибудь доказательства?
– Только моя память… Да, еще вырезки из газет.
– Захвати их с собой, если не трудно.
– О’кей.
Он продиктовал мне адрес кафе неподалеку от его дома, и мы договорились встретиться в двенадцать.
– И еще одно, – вдруг вспомнил Оскар Хеландер. – Я ведь не так давно разговаривал с ним, сказал, что пришло время платить по счетам, «payback time», так у них это, кажется, называется?
– У кого это «у них»? – не понял я.
Но тут снова залаяли собаки.
– С кем ты разговаривал, с Бьёркенстамом?
Но Оскар Хеландер уже нажал кнопку.
Что же это такое было?
Я чувствовал легкое покалывание в теле, как бывало во времена журналистской молодости, когда, предчувствуя сенсационный материал, уже видишь перед глазами кричащие заголовки, вкладку с головокружительными снимками и анонс на первой полосе.
В общем, запахло жареным.
Что же он такое плел, этот Оскар Хеландер?
Что он шантажировал Якоба Бьёркенстама, «подпольнейшего» шведского миллионера?
* * *
Собственно, ее совсем не огорчало, что мужа часто не бывает дома. Таким образом у нее оставалось больше времени на размышления. Деньги. Такое чувство, будто свекор со свекровью наложили лапу на все, что могло приносить доход: на недвижимость в Стокгольме и Лондоне, промышленные предприятия, фермерские хозяйства, отели, продуктовые магазины и торговые центры.
Волей-неволей она стала частью могущественного императорского дома.
Сегодня многие крупные предприятия возглавляют женщины, и это давно уже никого не удивляет. Почему же ее новая семья упорно придерживалась убеждения, будто слабый пол ничего не понимает в бизнесе? И это притом, что свекровь, похоже, заправляла здесь всем!
Не менее странным казалось и то, что ни муж, ни его родители ни разу не заговаривали с ней о брачном контракте. Иногда ей казалось, что родственники мужа считают ее слишком недалекой для заключения договоров. Но и другая причина представлялась не менее вероятной: в «лучших семьях», к которым, несомненно, причисляли себя Бьёркенстамы, понятия «развод» просто не существовало.
