После обеда они вышли на террасу полюбоваться сногсшибательным фейерверком. Она удивилась, когда искусственная рука Головина легла на ее талию и мягко соскользнула вниз.
– Мне шестьдесят пять… – шепнул ей на ухо олигарх (вот когда она узнала про его возраст), – но я чувствую себя двадцатипятилетним юношей.
Что за удовольствие ласкать женщину искусственной рукой?
Тогда он больно ущипнул ее за ягодицу. Перед сном, разглядывая себя в зеркале в ванной комнате, она увидела здоровенный синяк. Муж долго смеялся.
– Что же в этом странного? Русские – это русские, а ты у меня еще та штучка…
Потом она написала письмо Дмитрию Головину, но так и не решилась его отправить.
* * *
Так я снова оказался на пустынной городской площади.
В прошлый раз я ожидал здесь наркоторговца, теперь же явился якобы сам продать наркотики, которых у меня не было. В обоих случаях встречи не планировались заранее, и я больше полагался на свой талант импровизатора.
Подъезжая к условленному месту, я слышал по радио, что в ближайшее время адская жара обещает смениться настоящим тропическим ливнем. Где-то в отдалении небо действительно потемнело, оттуда надвигалась гряда туч. Но над Хельсингборгом солнце по-прежнему палило нещадно.
В газетах опять ничего не было о пропавшей девочке. Там вообще ничего никогда не бывает – к такому выводу пришел я.
Зато Тумпу я узнал сразу, как только он появился.
Отчасти потому, что молодой человек заметно нервничал, отчасти потому, что на площади никого и не было, кроме нас двоих.
Он несколько раз прошелся туда-сюда, заглянул в витрину супермаркета «Иса», потом в окно кафе и так постепенно приблизился ко мне.
– Это ты Чел? – спросил он.
– Тумпа? – (Он кивнул.) – Ну, тогда это я. Присаживайся.
Он медлил. Потом опустился на скамейку, как можно дальше от меня.
У Тумпы были светлые волосы, собранные на затылке в пучок, и жиденькая бородка. На вид я бы дал ему лет девятнадцать-двадцать, не больше.
– Я представлял тебя совсем другим, – признался я.
– Уж каков есть, – ответил Тумпа.
Некоторое время он молчал, словно не зная, как ко мне подступиться.
– Где твои собаки? – наконец спросил он.
– Сегодня я оставил их дома.
– Но мне говорили, ты всегда берешь их с собой. Что ты их выгуливаешь и заодно встречаешься с покупателями. Вон там… – Он показал пальцем на другую сторону дороги.
– Иногда приходится менять места встречи, полиция… ты же понимаешь.
– Да-да… – как бы нехотя согласился он.
Но пальцы все так же нервно щипали бородку.
– А кто тот приятель, что дал тебе мой телефон? – спросил я.
Лицо Тумпы вытянулось.
– Зачем тебе это?
– Так, любопытно… И потом, хорошим друзьям я делаю скидки.
Он дернул себя за бороду и испуганно огляделся:
– Ты коп?
– Нет, просто…
Но Тумпа уже вскочил со скамейки и во весь дух помчался мимо супермаркета по направлению к парковке. Несмотря на худощавость, спортсмен он был неважный. Я бы мог легко догнать его, если бы имел более подходящую к этому случаю обувь, если бы отреагировал чуть раньше, если бы… В общем, пока я добежал до палисадника, отделяющего парковку от дороги, Тумпы и след простыл. Именно в том месте, где я стоял, в палисаднике не хватало нескольких досок. По другую сторону виднелись дома, в одном из которых когда-то проживал Оскар Хеландер, по обочине дороги шел коренастый мужчина в тюрбане. Он подождал, пока мимо него проедет автобус, потом приблизился к забору, отодвинул доску и пролез в дырку. Судя по тянувшейся от дырки утоптанной тропинке, не одному ему было лень пройти пятьдесят метров до ворот.
– Скажите, вы не видели парня на той стороне? – обратился я к мужчине в тюрбане. – Он только что перебежал через дорогу; мне кажется, вы должны были пересечься.
Мужчина посмотрел на меня удивленно, даже с раздражением. Потом пробормотал что-то невразумительное. Я заметил только, что один из его передних зубов золотой.
После того как я повторил вопрос по-английски и по-немецки, мужчина показал в сторону огородов при малоквартирных домах, потом пожал плечами и продолжил путь в сторону площади.
Я пошел за ним, чтобы купить воды в том самом кафе, где совсем недавно ждал Оскара Хеландера. Выпил почти целую бутылку – давно мне не приходилось бегать так быстро.
– Мы скоро закрываемся, – сообщила женщина за стойкой. – В это время у нас вся выпечка за половину стоимости.
– Скажите, где здесь неподалеку выгуливают собак?
Она махнула рукой в ту же сторону, куда показывал Тумпа:
– Там есть специально отгороженный участок. Перейдете через дорогу, потом направо.
Я купил еще одну бутылку воды и поспешил в указанном направлении.
На отгороженном участке резвились два питбуля. Их хозяева, один лет двадцати, другой постарше, наблюдали за ними, стоя в сторонке.
Я устроился на скамейке по другую сторону изгороди и подумал: должно быть, именно здесь сидел Оскар Хеландер, когда в последний раз разговаривал со мной по телефону.
Оба парня были в черных брюках и белых рубахах. Один носил бороду, щеки другого покрывала щетина, более, пожалуй, густая, чем у Тумпы. Собаки гоняли друг дружку, клацали зубами и довольно ворчали.
Я поднялся и приблизился к площадке.
– Вы слышали, что сегодня здесь убили человека? – обратился я к парням.
Тот, что был ниже ростом и, вероятно, моложе, подошел ко мне и встал совсем рядом – нас разделяла только изгородь. Это он носил щетину. Поверх белой рубахи был накинут черный жилет.
– Да, ну и дела… – ответил парень почти шепотом. – Собака выбросилась в окно.
– Вы его знали?
Его стоявший поодаль приятель подозрительно поглядел в мою сторону:
– А почему вы спрашиваете?
– Вы всегда выгуливаете собак вместе? – продолжал я, не обращая внимания на его вопрос.
– Случается, – отвечал младший, со щетиной.
Тот, что с бородой, выпучил глаза.
– Это здесь он обычно продавал зелье? – как ни в чем не бывало спросил я.
– Зелье? – оживился бородач. – Какое зелье?
– То, что он продавал, – пояснил я.
– Так ты хотел купить… – догадался бородач.
– Нет.
– Тогда какого черта тебе нужно? Ты коп? Они снуют теперь повсюду и ко всем пристают со своими расспросами.
– Нет, успокойся. Мне просто любопытно.
