Здесь не было салуна, только сольвикенский ресторан, и никто не стрелял в воздух. Но банда есть банда, будь то байкеры или футбольные болельщики, и главная ее сила в единстве. Громко топая, мотоциклисты поднялись по лестнице к ресторану и дальше вели себя так, будто мир принадлежит им одним и они не намерены уступать ни пяди.
Я отошел на несколько шагов и укрылся за колонной террасы своего дома.
Симон Пендер еще пытался призвать молодежь к порядку, но его не слушали. «Рыцари» расселись по всему залу, а двое из них зашли за барную стойку и принялись разливать из кранов пиво.
Прошло совсем немного времени, прежде чем они проникли на кухню, где набрали себе, чего хотели, а потом направились в коптильню за рыбой и креветками.
Повел ли я себя как трус или это была такая тактика, точно сказать не могу, но я запер дверь своего дома и продолжил наблюдать за их действиями из окна своей кухни. Я не мог утверждать, что они явились в Сольвикен именно за мной, но предположить такое было вполне логично.
Тут трое байкеров подтащили к коптильне нашу официантку Иду и принялись толкать ее между собой. Ида кричала и брыкалась, но обнаженные мужские руки уже рвали на ней блузку. Это было слишком. Никто не заметил, как я выскользнул из дома и проскочил в ресторан через черный ход, туда, где с прошлого лета хранилась моя бейсбольная бита. Не обнаружив ее на месте, я через кухню прокрался в кабинет Симона Пендера и взял его биту, в то время как сам он, ошалевший от ужаса, затаился в углу.
Вооружившись, я прямиком направился к коптильне, где один из мужчин задрал Иде юбку, а другой пытался стащить с нее трусы.
Он не успел это сделать, потому что в следующий момент бита Симона Пендера обрушилась на его предплечье, и мужчина со стоном повалился на землю. Другой, отпустив Иду, двинулся на меня, но тоже рухнул с воплем, сраженный в коленную чашечку.
В ресторанном зале повисла полная тишина.
Ида поправила юбку и побежала вниз, к гавани, и дальше по направлению к шоссе.
Поверженные байкеры все еще корчились на земле.
Прочие оставили пиво, вышли во двор и встали передо мной полукругом.
«Рыцарь… защитник женщин… – стучало у меня в голове, – какого черта…»
Я надеялся, что Симон Пендер догадается позвонить в полицию, но ждать ее прибытия можно было долго.
Мирные посетители разбежались из ресторана сразу, как только появились байкеры. Некоторые из них, вероятно, уже успели покинуть и Сольвикен, а другие толпились на пирсе и мостках и с любопытством ожидали конца спектакля.
Наконец один из байкеров, здоровенный мужик с эмблемой «Iron Maiden» на футболке, отделился от полукруга и встал передо мной.
– Ты, что ли, Свенссон? – спросил он с сильным датским акцентом, но я не ответил. – Я вижу тебя впервые, но много о тебе слышал.
Я молчал. Прикидывал в уме, скольких из них успею обезвредить, прежде чем они меня вырубят.
Выходило не больше пяти человек.
– Ты достал моих ребят, они жалуются, – сказал датчанин.
– Да, но при чем здесь официантка? – только и смог возразить ему я.
– Ребята хотели немного развлечься, да и как иначе было выманить тебя из берлоги? – Он оскалился, и компания за его спиной разразилась громким хохотом. – Ну, как поступим, отделаем его битой или протащим за мотоциклом? Как думаете?
Большинство высказалось за то, чтобы протащить меня за мотоциклом.
У меня оставался бы хоть какой-то шанс, если бы они подходили ко мне по одному. Но они набросились на меня все разом, и я успел только кое-кого пару раз треснуть битой. У одного носом пошла кровь, другой схватился за рот. Ему я, вероятно, вышиб зубы. Но остальные повалили меня на землю, связали руки и поволокли по склону к коптильне, где уже ждал мотоцикл.
Потом, однако, случилось нечто непредвиденное: байкеры бросили меня на полпути лицом в гравий и исчезли. Повернувшись на бок, я увидел, как они седлают свои мотоциклы и спешно заводят моторы.
– Мы с тобой не закончили, Свенссон! – прокричал на прощание знакомый голос с датским акцентом.
Через минуту площадка перед рестораном опустела.
Самое странное, что поверженные мной двое байкеров тоже пропали. Уж и не знаю, как им хватило сил вскарабкаться на мотоциклы.
За суматохой я упустил из виду Боссе-рыбака, который, оказывается, тоже был в гавани. Он подбежал ко мне, присел на корточки и разрезал веревки на моих запястьях. На его ноже блестела рыбья чешуя.
– Харри, что это были за черти?
– Не знаю.
– Ты ранен?
– Нет, не похоже.
– Но тебе больно?
– Не очень.
– У тебя щека оцарапана.
– И камни во рту, – добавил я, сплевывая гравий.
Я оперся на его плечо. Когда мы поднимались к ресторану, я повернулся и оглядел гавань. Не меньше десяти человек тыкали в меня пальцами и обсуждали увиденное. За их спинами я заприметил женщину в вязаной кофте с капюшоном и с джек-рассел-терьером на поводке. Она смотрела мимо меня, на воду, но, когда она шла вдоль мостков в сторону шоссе, я узнал Вивеку Бьёркенстам.
Я мог бы ее окликнуть, побежать за ней, в конце концов, позвать Отто.
Но я не сделал ни того ни другого.
Если бы не боль, я наверняка был бы в шоке.
Когда мы вышли к ресторану, Симон Пендер задал мне тот же вопрос, что и Боссе:
– Харри, что это были за черти?
И получил слово в слово тот же ответ.
Я потер себе лицо, сплюнул еще раз и спросил Симона:
– Ты звонил в полицию?
– Нет, даже не подумал об этом.
– Один черт, они бы все равно не успели.
– Твои знакомые? – спросил Симон. Я покачал головой. – Но ведь они приехали сюда за тобой?
– Это твои парни. Это ты угощаешь их обедами на Рождество. Я все ждал, что ты выйдешь и возьмешь командование армией на себя.
Симон пристыженно опустил глаза:
– Это не они. Я говорил тебе об «Ангелах ада», с ними у меня действительно никогда не было проблем.
– Same same but different
[23]. Мог бы помочь хотя бы Иде, если уж тебе наплевать на меня.
Пока Симон с другой официанткой и молодым помощником с ирокезом на голове убирались в зале, я налил себе кальвадоса.
Но ведь они приехали сюда за тобой, Харри?
Да, именно за мной они сюда и приехали.
Я успел осушить половину бокала, когда вдруг зазвонил телефон.
В трубке раздался голос Ларса Берглунда:
