– Пожар.
– Что?
– Горит бывший дом Дальстрёма.
– Чей? – не понял я.
– Отца Эммы. Тот, где она жила потом с матерью. Точно не знаю, но у «Рыцарей тьмы» там как будто была штаб-квартира в последние несколько месяцев.
– Теперь понятно, почему они так быстро смылись.
– О чем ты?
– Потом расскажу.
– Съездим туда? – предложил Берглунд.
– Почему бы и нет.
Ни я, ни он толком не знали дороги, но взметнувшийся к небу столб дыма указал нам путь лучше всякого GPS.
Пожарная команда перегородила трассу, но толпа любопытных во дворе внимательно следила за их работой. Кто бы ни стоял за всем этим, поджог был совершен мастерски.
У меня не было журналистского удостоверения, но Ларс Берглунд уже беседовал с пожарными. Те винили в случившемся враждебные «Рыцарям тьмы» байкерские группировки.
– Мы никого уже не застали, но люди слышали, как тарахтели моторы, прежде чем занялось пламя. А потом видели большую банду «Рыцарей». Они скрылись так же быстро, как и появились. – Пожарный снял шлем и вытер со лба пот. – Проследить, чтобы огонь не перекинулся на другие дома – вот единственное, что еще можно здесь сделать.
Поблизости не просматривалось никаких зданий, поэтому я не понял, что он имел в виду. Как видно, это была дежурная фраза, к которой прибегают пожарные, когда им больше нечего сказать.
Берглунд еще опрашивал очевидцев, я же думал о том, как сообщить Эмме, что дом, где она выросла, сгорел.
Вернувшись в Сольвикен, я тут же позвонил Эве Монссон и попросил ее связаться со знакомой в полиции Хельсингборга.
Потом рассказал Арне о том, что произошло.
Симон сообщил, что Ида позвонила в полицию и патруль все-таки приезжал.
– Но им больше нечего было здесь делать, – добавил он. – Самое интересное, что я разговаривал с тем же полицейским, который год назад расследовал кражу дизельного топлива.
– Да, дела… – отвечал ему я. – Кто-то поджег дом, где у «Рыцарей тьмы» была штаб-квартира.
Потом я сказал, что устал и хочу прилечь. Уже возле моего дома Симон вдруг спросил:
– И знаешь, как его звали?
– Кого? – не понял я.
– Полицейского.
– Нет, откуда же я могу это знать.
– Лаксгорд.
– Лаксгорд?
– Да, странная фамилия, ты не находишь?
– Мало ли у кого какая фамилия, – рассудил я. – Как Ида?
– В шоке. Некоторое время посидит дома.
Я кивнул.
Мне бы тоже хотелось исчезнуть, спрятаться где-нибудь от событий, в которые я оказался вовлечен, и от людей, которых боялся. Странное дело, но я был благодарен «Ангелам ада» за неожиданное спасение.
Уже в постели я вспомнил, что песня о женщине, которая сидит дома с ребенком, была из репертуара группы «Specials».
Полезно все-таки время от времени тренировать мозги.
VII
Суббота
В то утро она, как обычно, проснулась одна, но лишь только встала с постели посмотреть в окно, как снова услышала голоса. На этот раз не со стороны веранды, а вроде бы из кухни, но такие же возбужденные.
На улице было тепло, однако небо заволокли тучи.
Агнета накинула халат и вышла на лестницу. Голоса были те же, что и вчера. Стоило ей открыть дверь, как они стихли.
– Доброе утро.
Ей никто не ответил.
Свекор вскочил со стула и, не обращая на нее внимания, вышел во двор. Свекровь и муж остались. Вместе с Отто, который тут же завилял хвостом и принялся обнюхивать и облизывать ее ноги.
– Что случилось? – спросила Агнета. – Вы какие-то… не знаю даже, как сказать…
– Об этом, полагаю, будет лучше спросить тебя, – перебила ее свекровь.
Вивека выглядела как всегда: тщательно завитой перманент, блузка в клетку застегнута на все пуговицы. На ней было так много колец, цепочек и браслетов, что казалось, она не может как следует распрямиться под их тяжестью.
– Что вы имеете в виду? – спросила Агнета.
– Об этом ты лучше меня знаешь.
– Понятия не имею, о чем вы. – Она почувствовала досаду. – Вчера вы ругались на веранде…
– Мы совещались, – оборвала ее Вивека.
– …сегодня опять, но меня вы не посвящаете в свои проблемы.
– Якоб, спроси ее ты.
Тут заговорил ее муж, до сих пор молчавший:
– Имя Харри Свенссона тебе о чем-нибудь говорит?
Агнета чуть не вскрикнула, потому что ожидала какого угодно вопроса, только не этого. С другой стороны, это был момент невероятного облегчения: значит, тайна ее переписки с Головиным все еще не раскрыта.
– Вот, полюбуйся на нее, – ткнула в нее пальцем свекровь.
– Харри Свенссон… – повторила Агнета. – У него как будто ресторан в Сольвикене.
– Он журналист, – поправил ее муж. – Вчера он приезжал к маме и папе и молол всякий вздор.
– Но об этом я действительно ничего не знаю.
– А с какой это стати ты вдруг вспомнила о ресторане? – набросилась на нее Вивека. – Ты ведь была там, так? Люди видели, как ты пила вино в Сольвикене с Харри Свенссоном. – Свекровь почти выплюнула это имя. – И в Мёлле тебя с ним застали, у нас ведь все на виду. Вчера вы сидели рядом на скамейке, и ты ела мороженое.
– Это правда? – повернулся к ней муж.
– Мы действительно разговаривали, – подтвердила Агнета. – Но это была обыкновенная светская беседа, ни о чем. Однажды Харри Свенссон подсел за мой столик в ресторане в гавани, и с тех пор мы здороваемся, иногда болтаем.
– Так ты за этим и ездила в Сольвикен, чтобы «поболтать» с ним? – язвительно спросила Вивека Бьёркенстам и снова повернулась к сыну. – Ты помнишь, Якоб, что я говорила тебе.
Тот не отвечал.
У Агнеты к глазам подступили слезы.
– Что такое? – Теперь она почти умоляюще смотрела на мужа. – О чем вообще речь?
– Я говорила тебе, что она подслушивала нас вчера, – прошипела свекровь. – Какой ты все-таки наивный.
– Я не подслушивала, – запротестовала Агнета. – Я здесь живу и делаю в этом доме, что хочу.
Вивека фыркнула, подозвала собаку и пристегнула поводок. Потом снова повернулась к сыну:
– Пришло время показать, кто в доме хозяин. Она, – тут Вивека шагнула к Агнете и схватила ее за мочку уха, – думает, будто что-то здесь значит. Дочь сантехника, побирушка… Ее надо проучить. Хорошая трепка будет ей кстати, иначе…
