– Не все проблемы решаются с помощью денег, – заметил я.
– Не все, – согласился Якоб. – Но многие.
Он рассмеялся. Я сделал движение, собираясь подняться.
– Ну-у… уже уходите? – протянул он с деланым разочарованием. – Мы с вами так хорошо беседовали.
– Не желаю продолжать этот разговор.
– Я только хотел спросить вас, что вам надо? – Он заглянул мне в глаза. – Что вы, собственно, пытаетесь доказать?
Я откинулся на спинку стула и вытянул ноги:
– Получил сигнал и иду по следу, не более. Я журналист.
– Правда? Я-то думал, вы с этим завязали. Открыли ресторан в Сольвикене…
– Журналист всегда журналист. А хороший журналист любопытен. Что же касается ресторана, он принадлежит моему другу Симону Пендеру, я ему только помогаю.
– Ага… Ну, сам я никогда там не бывал. Зато моя жена проводит в вашем ресторане каждый вечер.
Бьёркенстам пристально посмотрел мне в глаза. Если он хотел меня удивить, то не просчитался. Я никак не ожидал такого поворота, поэтому вид у меня был в этот момент дурацкий, я сам это чувствовал. Откуда он знает? Она сама ему рассказала или слежка за мной продолжается?
– Я вижу, вы меня услышали, – раздался голос Бьёркенстама.
Я взглянул в сторону пирса. Директор порта Дан Фрей помогал очередному датскому паруснику причалить.
– С какой стати вы спрашивали отца об этой плантации в лесу? Или вы действительно думаете, что мы к этому причастны?
– Ну, я, конечно, не знаю…
– Конечно не знаете, – перебил меня Бьёркенстам. – А как вам пришло в голову обвинять моих родителей в связях с нацистами?
Я поднялся со стула:
– Мне пора.
Но Бьёркенстам схватил меня за запястье:
– Одну минутку. Назовите вашу цену.
– Какую цену? – не понял я.
– Сколько вы хотите за то, чтобы оставить моих родителей в покое?
– Вы хотите меня купить?
– Все на свете имеет свою цену.
– Я пошел, – повторил я.
Если в начале нашей беседы я и позволил Бьёркенстаму взять надо мной верх, то уходил я, безусловно, победителем. Я был рад, что припарковался почти у входа, так что мне не пришлось долго идти к машине. Я просто сел за руль и завел мотор. Если бы машине вздумалось буксовать и мне пришлось бы давать задний ход, прежде чем выехать из Мёлле, Бьёркенстам получил бы дополнительное время.
При всем при том ощущения окончательной победы не было.
В зеркало заднего вида я наблюдал, как Бьёркенстам и рослый охранник о чем-то переговаривались. Потом оба замолчали и посмотрели мне вслед.
Руки мои тряслись.
Я прекрасно понимал, о чем говорил со мной Бьёркенстам, но все еще не видел общей картины событий. И главное, до сих пор не представлял себе, как все это может быть связано с Эммой. Вероятно, они решили, что она мертва, что утонула той ночью, когда от них убегала. Проникнув в мой дом и не обнаружив никаких следов ее пребывания, они окончательно утвердились в этом мнении.
Я разговаривал с Вивекой и Эдвардом о наркотиках и нацизме, но Эмму не помянул ни единым словом. Тем не менее семейство было порядком напугано моими действиями, если уж решилось меня подкупить.
Я притормозил и повернул обратно.
Бьёркенстам и его рослый охранник уже успели выйти из гавани и стояли возле здания бывшей пожарной станции, на маленькой площадке, где едва мог припарковаться один автомобиль. Они о чем-то спорили на повышенных тонах. Бьёркенстам размахивал руками.
Первым меня заметил охранник, который сразу замолчал и посмотрел в мою сторону. Поняв, в чем дело, Бьёркенстам тоже затих.
– Простите, – обратился я к охраннику, – мы не знакомы, но мне кажется, вы бывали у меня дома.
Он не отвечал и выглядел удивленным.
Бьёркенстам перевел взгляд с меня на него, а потом снова на меня. Я повернулся к нему:
– Даже не знал, что вы друзья.
Оба не говорили ни слова, и я продолжил:
– У меня даже такое чувство, что я видел вас в Хёганесе. Вы водите машину с русским номером, так?
На это, как видно, возразить ему было нечего.
– А вам какое до этого дело? – набросился на меня Бьёркенстам.
– Я полагаю, ваш товарищ в состоянии сам за себя ответить, – повернулся я к нему. Потом протянул руку охраннику. – Харри Свенссон.
Великан механическим движением взял мою ладонь:
– Лади.
У меня возникло чувство, что в следующий момент он пожалел о своей отзывчивости. На ощупь его рука была мозолистой, грубой, с толстыми пальцами и узловатыми костяшками. При этом рукопожатие оказалось на удивление вялым.
– Лади – сокращенное от Владимира? – спросил я. – Вы русский?
– Ну что вам еще удалось разнюхать? – раздался раздраженный голос Бьёркенстама.
– Я ничего не разнюхиваю. Я просто узнал вашего товарища и решил с ним познакомиться.
Лади открыл рот, как будто собираясь что-то сказать, но Бьёркенстам опередил его:
– Тебе совсем не обязательно ему отвечать.
– Что ж, господа, счастливо оставаться. – Я направился к своей машине.
Лади и Бьёркенстам смотрели мне вслед. Когда я сел за руль, Бьёркенстам снова стал что-то говорить, размахивая руками. Но Лади не отвечал ему, безучастно глядя в сторону моря. В этот момент на парковке появилась старушка с роллатором.
Проезжая мимо отеля «Кюллаберг», я хлопнул обеими руками по рулю. Сам не знаю, выражал ли я тем самым радость победы или просто приказывал GPS-женщине заткнуться.
Так или иначе, из Мёлле я не выехал.
Площадка возле бывшей железнодорожной станции оказалась достаточно просторной, чтобы я смог развернуться и снова взять курс на гавань, потому что… что-то было в этой старушке с роллатором, что заставило меня принять такое решение. Она явно направлялась к Бьёркенстаму. Поймав ее взгляд, я понял: должно произойти нечто очень важное.
Якоб и Лади выходили из гавани, когда я вернулся. Бьёркенстам все еще о чем-то говорил, размахивая руками. Лади отвлеченно смотрел на море.
Я вышел из машины.
Женщина с роллатором следовала за Бьёркенстамом, я пошел за ней.
Внезапно Бьёркенстам остановился, и она закричала на всю гавань:
– Убийца!
Я достал мобильник. Бьёркенстам мотнул головой, пытаясь скрыться от фотокамеры, но было поздно.
– Убийца! – еще раз закричала женщина.
Я встал рядом с ней.
– Убийца, убийца, убийца… – повторила она еще несколько раз, уже тише.
