– Закажем что-нибудь? – спросил он.
Агнета покачала головой и показала на стоявшую перед ней чашку кофе.
– Я думала, у мужчин не бывает проблем с машинами.
Харри улыбнулся:
– У меня проблемы только с этой машиной. И она не моя, я взял ее у друга.
– А где ваша?
– В ремонте.
Таким она его еще не видела.
Харри выглядел растерянным, в его глазах она читала вопрос. Он не понимал, зачем она его сюда вызвала, и это делало ее хозяйкой положения.
Именно она задавала тон этой беседе.
Агнета могла быть довольна: слишком долго приходилось ей всем угождать и держаться в тени, чтобы, не дай бог, не раскачать лодку, как выражалась ее мать.
– И все-таки я вынуждена повторить вопрос, который задавала вам по телефону. Почему вы сразу не признались в том, что знаете, кто я? – (Харри развел руками, но смотрел в стол, избегая ее взгляда.) – И что вам еще известно?
Он заказал кофе и бутерброд и начал рассказывать, что заставило его приехать в Мёлле несколько дней назад, и как он познакомился с капитаном, и как впервые услышал от него ее имя. И как потом был вынужден играть в эту игру, в которой он делал вид, будто не знает того, что на самом деле знал, ибо не знал, знает ли она и только делает вид, будто не знает, или действительно не знает, и что именно она знает, а чего не знает. А потом добавил, что она чертовски хорошо выглядит и ему очень приятно сидеть здесь рядом с ней.
– Ну, в общем, так, – закончил он.
– Но когда я спросила вас, бывали ли вы раньше в Мёлле, вы ответили, что нет. Между тем я своими глазами видела, как вы разворачивались у нас во дворе.
Харри поднял глаза. Он как будто удивился:
– Я не совсем понимал, где нахожусь. И не замечал ничего, кроме красивой женщины на балконе.
– И с той самой минуты, – продолжила Агнета, – жизнь моя круто изменилась: меня били, надо мной издевались, наконец я сбежала от мужа и никогда больше не вернусь к нему.
Он поднял глаза. Его лицо выражало крайнюю степень изумления.
– Что вы такое говорите?
– Именно так, – подтвердила она. – Так что пользуйтесь возможностью, спрашивайте.
* * *
От неожиданности я растерялся.
Внезапно мне пришло на ум, что, собственно, я не знаю, чего от нее хочу. На самом деле я, конечно, прекрасно понимал это, просто затруднялся правильно сформулировать вопрос. Я до сих пор сомневался, насколько могу ей открыться. В конце концов, все это вполне могло оказаться ловушкой. Я слишком хорошо помнил, как вскоре после беседы с Эдвардом и Вивекой меня атаковали на дороге двое байкеров. А теперь, спустя несколько часов после беседы с Якобом Бьёркенстамом, со мной вдруг пожелала встретиться его жена.
Она была совсем не похожа на ту Агнету, которую я видел в Мёлле. Хотя я никогда не возражал против женского общества, тем более такого. Помимо того, что Агнета могла сообщить мне кое-что касательно моего расследования, в ней было нечто, что разжигало мое любопытство именно по отношению к ней. Мне сразу захотелось узнать, что с ней произошло и что она собирается делать. Впрочем, она не производила впечатление чем-то обеспокоенной и все так же излучала уверенность.
В который раз я спрашивал себя, о чем думают мужчины. Муж Бодиль Нильссон, женатый на самой красивой женщине в мире, постоянно изменял ей. А Якоб Бьёркенстам, которому досталась не менее обаятельная супруга, обошелся с ней так, что вынудил бежать из дому.
Бодиль не сразу пошла на развод.
Да и Агнета долго терпела, прежде чем решилась на последний шаг.
Должно быть, это случилось не раньше, чем улеглись страсти и она поняла, что ей действительно нужно.
– Собственно, с вашим мужем мы беседовали всего несколько часов назад, – заметил я.
Теперь настала ее очередь удивляться.
– Это происходило в гавани, где одна пожилая женщина прилюдно назвала его убийцей.
Агнета Бьёркенстам молча уставилась на меня.
– Эта женщина…
Она отвернулась к окну, словно размышляла над тем, стоит ли мне верить и насколько можно мне открыться. Я продолжил:
– До того как это случилось, я, признаюсь, приехал в Мёлле, чтобы пообедать с вами в ресторане. Надеялся кое-что прояснить с вашей помощью, но вы не приходили. И вдруг на ту самую скамейку, где мы с вами недавно сидели, опустился невесть откуда взявшийся Якоб Бьёркенстам.
По выражению ее лица я понял, что она слышит об этом впервые.
– И что он вам говорил?
– Что вы приболели.
– Ну… можно сказать и так.
– Он угрожал мне… В общем, он подозревает, что мы с вами встречаемся. – (Агнета рассмеялась.) – Он и вправду бил вас?
– Давайте опустим подробности.
– С ним был Лади, – добавил я.
– Он его помощник, точнее, телохранитель.
– Неделю назад он ночью бродил у дверей моего дома.
– Кто, Лади?
– Да, и с ним такой маленький толстый тип. Они искали там одного человека, которого я приютил на время. Не догадываетесь, кто бы это мог быть?
Агнета Бьёркенстам покачала головой:
– Понятия не имею, о чем вы. Для меня все началось со статьи в газете. В ней сообщалось о плантациях марихуаны в лесу, и родители мужа пришли в бешенство, когда ее увидели. Но потом они спрашивали меня о вас. Почему?
– Не представляю себе. А вы сами не знаете?
Она покачала головой:
– Мне много чего известно, но только не об этом.
– Один мой информатор, у которого есть свой человек в муниципалитете, утверждает, что это Бьёркенстамы занимаются выращиванием марихуаны в лесу, а инвестиции в развитие коммуны не более чем прикрытие.
Агнета еще раз тряхнула головой, на этот раз увереннее:
– Я тоже расследовала, чем занимается мой муж, но о наркотиках ничего не нашла.
– И с какой стати вас это заинтересовало?
– Просто устала быть не у дел. Надоело, когда перед тобой запирают все двери. О Вивеке и Эдварде я тоже многое узнала и скажу вам, что не следует недооценивать мою свекровь. Она стоит почти за каждой аферой Бьёркенстамов.
– Женщина, которая назвала вашего мужа убийцей, говорила, что он изнасиловал ее дочь. Девушка лишила себя жизни.
Некоторое время Агнета молчала, глядя в одну точку, а потом слова хлынули из нее потоком.
– Вероятно, я произвожу впечатление круглой дуры, но о Бьёркенстамах мне известно гораздо больше, чем они думают. Я просто научилась держать рот на замке. Но это дается мне не так легко. – Ее глаза наполнились слезами. – Только и слышишь со всех сторон: «Ты женщина, не высовывайся». Бьёркенстамы старались не приглашать моих родителей на свои праздники, а в тех редких случаях, когда этого невозможно было избежать, просто не замечали их. Но мне не следовало раскачивать лодку, ведь у меня все шло хорошо, как полагала моя мама. Интересно, что она подразумевала под этим «хорошо»? – (Я развел руками.) – Моя свекровь часто повторяет, что мальчишки – это мальчишки и им следует прощать некоторые шалости…
