Заявление мисс Сэйерс гласит:
«Абсолютно озадачена признанием этого юноши, имени которого никогда на слышала до сего дня, и абсолютно не в состоянии объяснить его, поскольку природа смерти моего брата никак не была связана с убийством. Мой брат, Грантон Сэйерс, совершил самоубийство ночью третьего мая, после обеда с мисс Кей Гондой. Он оставил мне письмо, содержание которого я могу теперь опубликовать. Теперь нет никакой необходимости скрывать, что бизнес моего брата находился на грани банкротства, и спасти его могла только сделка с могущественным концерном, переговоры с которым были тогда на полном ходу. Брат написал мне, что он устал от жизни и не имеет более желания бороться; что единственная женщина, которую он в своей жизни любил и которая могла бы возвратить его к жизни, снова в ту ночь отказалась выходить за него замуж. Я поняла, что известие о самоубийстве моего брата нарушит деловые переговоры, указывая собой на отчаянное положение его фирмы. Посему я решила на какое-то время сохранить его смерть в секрете. В ту ночь я побывала в доме мисс Гонды и, объяснив ситуацию, просила ее на некоторое время сохранить этот факт в тайне, ибо только она одна могла бы догадаться об обстоятельствах внезапной смерти моего брата. Она самым любезным образом дала мне согласие. Деловые переговоры были завершены сегодня утром, и я могу теперь открыть истину. Должна добавить, что была удивлена слухами, которые приписывали «убийство» моего брата мисс Гонде. Я полностью ошеломлена самоубийством и «признанием» этого неизвестного юноши».
– Ну и как тебе? – спросил Мик Уоттс.
– А ты не собираешься домой, Мик? Я очень устала.
– Но ты убийца, Кей Гонда! Ты убила этого мальчика!
– Не совсем так, Мик, не я одна.
– Ну как ты можешь стоять здесь и так смотреть на меня? Да знаешь ли ты… да понимаешь ли, что наделала?!
Кей Гонда посмотрела через открытую дверь на солнце, опускавшееся уже за бурые холмы, на огни города, мерцавшие на темных извилистых дорогах, и проговорила:
– Этот поступок был самым добрым среди всех, которые я совершила в своей жизни.
Часть II
Идеал
Пьеса
Вступление к пьесе Идеал
Повесть Идеал была написана в 1934 году, в то время, когда у Айн Рэнд имелись причины для недовольства миром. Роман «Мы живые» был отвергнут рядом издателей как «слишком интеллектуальный» и чересчур антисоветский (в Америке шло «красное десятилетие»); «Ночь 16 января» не нашла режиссера; и скромные сбережения мисс Рэнд подходили к концу. Первоначально являвшееся повестью, произведение, вероятно, в течение года или двух было основательно переработано ею и превращено в театральную пьесу, которая так никогда и не появилась на сцене.
После политической направленности своей первой профессиональной работы Айн Рэнд вернулась к теме своих ранних произведений: роли ценностей в человеческой жизни. В данном случае, подобно «Ее Второй Карьере», внимание обращено к негативу, но на сей раз в повествовании нет ни капли веселья; в основном оно носит трезвый и прочувствованный характер. Речь идет об отсутствии цельности и чести в характере людей, их неспособности действовать согласно провозглашенным самими же идеалам. Темой произведения является грех не соблюдения в жизни своих идеалов.
Одна из знакомых мисс Рэнд, обыкновенная женщина средних лет, однажды сказала ей, что боготворит некую известную актрису и отдала бы свою жизнь ради встречи с ней. Мисс Рэнд усомнилась в искренности подобных сантиментов, и из этого сомнения родилась драматическая повесть, в которой знаменитая актриса, женщина настолько прекрасная, что невольно воспринимается людьми как воплощение их глубочайших идеалов, реально вступает в жизнь своих поклонников. Она появляется под тем предлогом, что ей грозит серьезная опасность. Вплоть до этого самого мгновения ее почитатели провозглашают почтение к ней на словах, не стоящих им ничего. Однако когда из далекой мечты она превращается в реальность, требующую действий с их стороны, происходит измена идеалу.
– О чем ты мечтаешь? – спрашивает актриса Кей Гонда одного из персонажей в тематическом развитии пьесы.
– Ни о чем, – отвечает он. – Чего могут стоить мечты?
– Ах, Джонни, Джонни, чего может стоить жизнь?
– Ничего. Но кто сделал так?
– Те, кто неспособен мечтать.
– Нет. Те, кто способен только мечтать.
В записи, сделанной в дневнике девятого апреля 1934 года, мисс Рэнд развивает эту мысль:
«Я полагаю – и хочу собрать все факты, способные проиллюстрировать это, – что худшим проклятием человечества является способность воспринимать свои идеалы как нечто абстрактное и отдаленное от повседневной жизни. Способность жить и мыслить различным образом, говоря иными словами, устраняет мышление из вашей реальной жизни. Это относится к не вполне сознательным и преднамеренным ханжам, но к тем, более опасным и лишенным надежды, которые наедине с собой и для себя переживают полный разрыв между своими убеждениями и жизнью и при этом все еще полагают, что имеют какие-то убеждения. С их точки зрения, либо идеалы, либо их жизнь не имеют цены, а чаще всего и то и другое».
Таковые «более опасные и безнадежные» могут предать свои идеалы ради «общественной респектабельности» (как это сделал в повести мелкий бизнесмен), или ради благосостояния народных масс (коммунист), или ради воли Господней (евангелист), или нескольких мгновений удовольствия (плейбой-граф), или для того, чтобы заявить, что добро недостижимо и потому борьба за него излишня (художник). Идеал красноречиво запечатлевает сущность каждого из этих различных типов и приводит их всех к общему знаменателю. В этом отношении рассматриваемое произведение представляет истинно интеллектуальный tour de force. Это прежде всего философическое руководство к ханжеству, драматизированный перечень идей и жизненных позиций, обессиливающих идеалы, то есть изгоняющих таковые из жизни.
(Перечень этот, впрочем, не предлагается в виде развитой структуры сценария. В тексте самой пьесы отсутствует ход событий, нет никакой причинной связи между предыдущим и последующим эпизодами. Он представляет собой последовательность наводящих на размышления эпизодов, зачастую информативных и изобретательных, но для театра, как мне кажется, неизбежно несколько статичных.)
Художник Дуайт Лэнгли является чистейшим эталоном того порока, против которого выступает пьеса; по сути дела, он является проповедником платонизма, недвусмысленно, объявляющего, что красота, как и совершенство, в нашем мире недостижимы. Настаивая на том, что идеал на Земле невозможен, он не способен достаточно логичным образом поверить в реальность любого идеала, даже когда на самом деле находится перед ним. В результате, зная каждую черточку лица Кей Гонды, он (единственный среди персонажей) не узнает ее, когда она появляется в его жизни. Подобная философически наведенная слепота, объясняющая причину его предательства, является особенно блестящей конкретизацией темы пьесы, знаменуя собой драматическое окончание первого акта.
