Мисс Сэйерс. Я никогда не одобряла кино. И никогда не смотрю ваши фильмы. Развлечение для идиотов.
Фарроу. Вы никогда не сказали бы так, если бы читали письма ее поклонников. Думаете, ей пишут одни только продавщицы и школьники, как бывает всегда? Нет. Только не Кей Гонде. Ей пишут преподаватели колледжей, писатели, судьи и министры! Все на свете! Начиная от потных фермеров и кончая мировыми знаменитостями! Просто невероятно! Сколько работаю, ничего похожего не видел.
Мисс Сэйерс. Правда?
Фарроу. Не знаю, что именно она с ними со всеми делает, но что-то делает. Для них она не кинозвезда – для них она богиня. (Перебив самого себя.) Ох, простите. Я понимаю, что вы чувствуете по отношению к ней. Конечно, мы-то с вами знаем, что мисс Гонда не безупречна. На самом деле она очень сложный человек, который…
Мисс Сэйерс. Я считала ее очень привлекательной женщиной, пусть и несколько анемичной. Конечно, ей не хватает витаминов. (Вдруг оборачивается к нему.) Она была счастлива?
Фарроу (глядя на нее). Почему вы спрашиваете?
Мисс Сэйерс. Сомневаюсь в этом.
Фарроу. Этот вопрос, мисс Сэйерс, я задаю себе уже не первый год. Она какая-то странная.
Мисс Сэйерс. Странная.
Фарроу. Но теперь вы, конечно, ненавидите ее и готовы задушить собственными руками!
Мисс Сэйерс. Я не испытываю к ней и капли ненависти.
Фарроу. Тогда, бога ради, помогите мне спасти ее имя! Расскажите мне, что случилось! Так или иначе, но надо остановить эти сплетни! Давайте же остановим их!
Мисс Сэйерс. Мой дорогой, это становится утомительным. В последний раз спрашиваю: позволите ли вы мне поговорить с мисс Гондой или нет?
Фарроу. Извините, но это невозможно, и…
Мисс Сэйерс. Или вы дурак, или сами не знаете, где она находится. Печально в обоих случаях. Всего хорошего.
Она подходит к двери, когда распахивается дверь в правой стене. Зальцери Макнитт вводят между собой Мика Уоттса, высокого мужчину лет тридцати пяти, платинового блондина, наделенного свирепым лицом головореза и голубыми глазами младенца. Сразу видно, что он сильно пьян.
Макнитт. Вот тебе твой любимый Мик Уоттс!
Зальцер. Где, ты думаешь, мы его нашли? Он был… (Немедленно замолкает, увидев мисс Сэйерс.) О, прошу прощения! Мы думали, мисс Сэйерс ушла!
Мик Уоттс (высвобождаясь из их рук). Мисс Сэйерс?! (Угрожающе приближается к ней.) Что вы им сказали?
Мисс Сэйерс. А кто вы такой, молодой человек?
Мик Уоттс. Что вы им сказали?!
Мисс Сэйерс (надменно). Я ничего не сказала.
Мик Уоттс. Правильно! Язык надо держать за зубами! За зубами!
Мисс Сэйерс. Это, молодой человек, именно то, что я и делаю. (Уходит.)
Макнитт (подходя к Мику Уоттсу, со злостью). Ах ты, пьяная рожа!
Фарроу (перебивает его). Подожди минуту! Что случилось? Где вы его нашли?
Зальцер. Внизу, в отделе рекламы! Только подумай! Он пошел прямо туда, и там на него накинулась толпа репортеров, и они начали накачивать его спиртным и…
Фарроу. Господи!
Зальцер. И вот что он им выдал в качестве официального пресс-релиза! (Расправляет смятый им самим лист бумаги, читает.) «Кей Гонда не готовит себе обед и не вяжет себе штанишки. Не играет в гольф, не усыновляет детей и не содержит приют для бездомных лошадей. Она не похожа на свою дорогую старушку мать просто потому, что у нее нет дорогой старушки матери. Она не такая, как мы с вами. Она никогда не была такой, как мы с вами. О такой, как она, вы, скоты, и мечтать не можете!»
Фарроу (хватаясь за голову). Он выдал им такой текст?
Зальцер. Ты меня что, за дурака держишь? Скажи спасибо за то, что мы его вовремя оттуда выцарапали!
Фарроу (подходя к Мику Уоттсу, заискивающе). Садись, Мик, садись. Вот молодец.
Мик Уоттс шлепается на стул и застывает, оцепенело глядя в пространство.
Макнитт. Если позволите мне один раз врезать этому мерзавцу, он скажет все, что надо.
Зальцер яростно толкает его локтем, чтобы он замолчал. Фарроу, метнувшись к шкафу, достает стакан и графин, наливает.
Фарроу (нагнувшись к Мику Уоттсу, с участливым видом предлагает ему стакан). Выпьешь, Мик? (Мик Уоттс не шевелится и не отвечает.) Хорошая погода, Мик. Хорошая, но жаркая. Ужасно жаркая. Может, выпьем вместе?
Мик Уоттс (глухо и монотонно). Я ничего не знаю. Уберите алкоголь. Идите к черту.
Фарроу. Ты о чем?
Мик Уоттс. Я ни о чем – и это относится ко всему.
Фарроу. Ну так можешь выпить. Мне показалось, что ты хочешь пить.
Мик Уоттс. Я ничего не знаю о Кей Гонде. Ничего о ней не слышал… Кей Гонда. Смешное имя, да? Однажды, очень давно, я ходил к исповеди, и там толковали об искуплении всех грехов. Незачем кричать: «Кей Гонда!» – и думать, что все грехи сняты. Просто отдай четвертак за место на балконе – и вернешься чистым, как снег.
Все переглядываются и безнадежно пожимают плечами.
Фарроу. Я вот что подумал, Мик: бог с ней, с выпивкой. Лучше съешь что-нибудь.
Мик Уоттс. Я не хочу есть. Я уже много лет не хочу есть. А она хочет.
Фарроу. Кто?
Мик Уоттс. Кей Гонда.
Фарроу (нетерпеливо). А ты случайно не знаешь, где она будет есть в следующий раз?
Мик Уоттс. На небесах. (Фарроу беспомощно трясет головой.) На голубых небесах между белыми лилиями. Очень белыми лилиями. Если только сумеет найти их.
Фарроу. Я тебя не понимаю, Мик.
Мик Уоттс (впервые внимательно на него посмотрев). Не понимаете? Она тоже. Только это не важно. А выяснять что, к чему, не стоит, потому что, как только начнешь, в конце концов окажется, что на руках у тебя больше грязи, чем было той, которую ты хотел стереть. Полотенец для этого не хватит на всей Земле. Полотенец не хватит, чтобы ее стереть. Вот в чем загвоздка.
Зальцер (с нетерпением). Послушай, Уоттс, ты должен кое-что знать. И лучше будет, если ты поможешь нам. Лучше бы тебе быть с нами заодно. Ты не забыл еще, что тебя выставили из всех газет на том и на этом берегу…
Мик Уоттс. И еще из многих посередине.
Зальцер. Так что, если что-нибудь случится с Гондой, ты не найдешь здесь работы, если только сейчас не поможешь нам и…
