Копаться в грязи, пытаясь освободить вход под землю, не было ни желания, ни сил. Потому поиски клада решили оставить на потом. Так же решили никого не посвящать в существование подземелья.
Через несколько дней Вован, некогда работавший строителем, предложил обустроить оставшуюся часть подземного хода и, заручившись согласием Холеры, развил кипучую деятельность. Поначалу товарищи таскали старый кирпич от расположенного неподалеку разрушенного строения. Позже тот же Вован спер на строившихся ниже по течению коттеджах тачку, на которой они по ночам благополучно возили хороший кирпич, заимствуя понемногу с ближайших объектов. Там же брали и цемент.
В итоге к осенним холодам у приятелей имелось вполне цивильное подземное жилище с двумя замаскированными выходами. Бункер, как называли его бомжи, был оборудован кирпичной печкой, дымоход от которой, пройдя через два устроенных у стены ложа, с помощью асбестовых труб выходил метрах в двадцати вверху по склону среди зарослей акации.
Возможно, на этом обустройство не закончилось бы, но в начале октября Вован погиб. Попал пьяный под товарняк.
Жить одному было невмоготу, и Холера подумывал присоединиться к какой-нибудь компании. Однако понимал, что тогда придется подчиниться вожаку, и если привести компанию в бункер, то хозяином здесь он уже никогда не будет. Потому не спешил, хоть и страдал от одиночества.
И вот уже по первым морозам увидел на автобусной остановке зябко кутавшуюся в старую облезшую синтетическую шубейку Герлу. Это была молодая еще бомжиха из компании Дятла, обитающей в районе Вознесенского храма. Подсев к женщине, Холера узнал, что Дятел выгнал ее из-за того, что она имела непрезентабельный, по его мнению, вид, в следствие чего ей плохо подавали на паперти.
Не долго размышляя, мужчина решил, что эта встреча предопределена судьбой, и пригласил Герлу в свое жилище. С тех пор они и жили вдвоем более полугода словно брат и сестра. На мужа Холера не тянул из-за своей мужской несостоятельности, да Герле это, похоже, и не надо было. По крайней мере, она ни разу не поднимала этот вопрос.
– 13 -
– Холерик, Холерик, блин! – наконец-то он услышал голос подруги, в котором сквозило крайнее изумление. – Холерик, там, блин, мужик в кустах спит! Голый!
– Тамар, ты пожрать чего принесла? – пропустив мимо ушей известие о голом мужике, жалостливо простонал Холера.
– Да на, жрун, жри, – сунула приятелю набитый чем-то полиэтиленовый пакет Герла и, наблюдая, как тот суетливо вытряхивает снедь прямо на землю, попыталась вновь донести до него информацию об увиденном в ближайших кустах, куда зашла было справить малую нужду: – Слышь чо говорю? Мужик голый вон в тех кустах лежит.
– Кафой муфык? – прошамкал набитым ртом Холера.
– Голый, блин.
– А он живой? – бомж перестал двигать челюстями.
– Живой. Я поначалу тоже, блин, подумала, что дохлый. Но присмотрелась – дышит, блин.
– Тамар, – забросив первые куски в желудок, Холера уже не чувствовал особо зверского голода, а потому смог говорить спокойно, одновременно тщательно пережевывая пищу, – а ты блины печь умеешь?
– Какие, блин, блины? – не поняла та, но все ж ответила: – А хрена ль их печь? Не велика премудрость.
– А чего ж ты ни разу не пекла, а?
– Ты чо, Холерик? – возмутилась Герла. – Я ж тебе говорю, там мужик голый в кустах. Здоровый, между прочим, такой мужик, культурный. А ты, блин, блины какие-то печь надумал.
– Тамар, ну накой мне голый мужик, а? Я ж не гомик какой. Кстати, а как ты определила, что он культурный? Он что, храпит как-то по-интеллигентному?
– При чем здесь храпит? У него мышцы знаешь какие?! Как у этого, ну того, что грелки надувал, царствие ему, блин, небесное.
– Ясно, – понял наконец Холера, что хотела сказать подруга. – Ну, пойдем, позырим на твоего культуриста-эксбициониста.
И действительно в зарослях ивняка спал здоровенный парень. Сон его не был спокойным – дыхание то учащалось, то снова успокаивалось, сам он постоянно вздрагивал, один раз даже выкрикнул что-то нечленораздельное. Фигурой спящий скорее напоминал борца, нежели культуриста – каждый раз, когда он напрягался, видя что-то беспокоящее во сне, мышцы наливались стальной мощью, вовсе не похожей на идеально симметричную искусственную накаченность на тренажерах.
Какое-то время Холера строил версии о причинах, заставивших здоровяка спать здесь в таком виде, затем, проследив за заинтересованным взглядом Герлы, направился в бункер и вернулся с синим полукомбинезоном большого размера, который когда-то спер при разгрузке машины в магазине спецодежды.
– Эй, мужик, – толкнул он парня в плечо и на всякий случай отошел на пару шагов.
Тот сразу перестал вздрагивать и, казалось, затаил дыхание. Было видно, что он проснулся, но глаза открывать не спешил, вероятно, на слух оценивая обстановку. И вдруг одним неуловимым движением здоровяк взметнулся в воздух и в следующее мгновение уже стоял перед бомжами в боевой стойке, всем своим видом показывая готовность разорвать их на отдельные запчасти. При виде этой человекообразной боевой машины Холерой овладел животный ужас, сковавший руки и ноги, перехвативший дыхание. Однако восхищенный возглас недалекой Герлы, в которой вдруг проснулось женское естество, кольнул не испытываемым ранее уколом ревности, вмиг заглушившим страх.
– На-ка прикрой срам, – Холера безрассудно шагнул навстречу могучему голышу и протянул одежку.
Парень резко отстранился, непонимающе глядя на презент, и заговорил на непонятном языке, отдаленно напоминающем какой-то из славянских.
Видя, что странный здоровяк не собирается нападать, Холера еще более осмелел, развернул полукомбез и, сопровождая слова жестами, попытался снова предложить ему одеться:
– Слышь, ты, нерусь, напяль комбез. Глянь, он нулевый совсем. Муха не сидела. Сам бы носил, да великоват он мне. Чего лопочешь? Какой, нахрен, ворон? Сам ты ворон бестолковый. Это штаны, понимаешь? Вот так их одевать надо. Вот сюда одну ногу, сюда вторую. Понял? Не понял?
– Холерик, дай я его одену, – взялась за комбез Герла.
Воображение бомжа вмиг нарисовало картину, как его подруга, стоя на коленях, напяливает штанины на ноги здоровяка, и он вновь получил укол ревности. Не успел он придумать, как надежнее послать Герлу куда подальше, незнакомец сам выхватил из их рук одежду и, покрутив в руках, надел на себя. Некоторую заминку вызвали лямки, но тут уже, опередив подругу, помог сам Холерик.
Странно было видеть, какое изумление и удивление вызвали у парня пластиковые защелки на лямках. Он словно младенец, впервые взявший в руки погремушку, застегивал их и снова расстегивал, каждый раз восхищенно цокая языком.
– Мда-а, – протянул Холера, наблюдая за парнем. – Интересно, из какого дурдома ты сбежал?
