– Не, не начальник. Начальником производства тут Ботаник.
– А это что еще за новый персонаж?
– Это, извиняюсь, мля, господин старший лейтенант, не персонаж. Ботаник даже не бомж. Его Холера откуда-то надыбал, а Ворон от алкоголизма вылечил. Он, говорят, хроном был конкретным. Но башка у него варит…
– Этот Ворон еще и от алкоголизма кодировать умеет? – тон участкового становился все более заинтересованным.
– Дык, я же говорил, он же экстра, извиняюсь, мля, сенс. Фигли ему какой-то алкоголизм, если он даже новые зубы выращивать может. Мне бы вот надо, а то видите чо? – и Дятел снова широко распахнул перед лицом Сартыкова свою проблемную пасть.
Отшатнувшись от неприглядного зрелища, участковый вляпался каблуком в ил. Однако не гнилые зубы бомжа, не испачканный ботинок не отвлекли его от мысли о новом бизнес-проекте. Если в городе появился бесхозный гипнотизер, то его стоит как можно быстрее прибрать к рукам. То, что он выращивает новые зубы – это конечно бред. Но кодирование от разных вредных привычек может принести неплохой доход. А значит надо срочно искать этого Ворона, пока кто другой не перехватил. Вот только ориентировки проверить следует. А то окажется, что он в розыске. Тогда лучше сразу операм слить. Сартыкову лишние проблемы ни к чему. Но пока надо как-то отправить отсюда этого прилипчивого Сашку.
Но Сашка и не думал уходить. Он забыл о дожидающейся его куче дел и с интересом расспрашивал Дятла обо всем увиденном.
За полотнищем с сохнущей тиной возвышались чем-то доверху заполненные плетеные из прутьев ивы и лещины кубы. В высоту и ширину они были не менее метра. К ним и направился опер.
– А это, извиняюсь, мля, более долгосрочный проект, – продолжил пояснять бомж.
– Да хватит тебе уже извиняться, мля, – не выдержал Александр. – Что еще за долгий проект?
– Компост. Обычный компост, – экскурсовод попытался изобразить улыбку Джаконды. – Все по науке – слоями, извиняюсь… э-э, в смысле просто мля.. Мелкие веточки, прошлогодняя листва, бурьян разный, камыш, тина опять же. Все пересыпано землей или илом.
– Так это вы тут берег подчистили?
– Ага, мы. Холера говорит, когда легализуемся, можно будет тротуарчики положить и лавочки поставить, чтобы люди могли культурно отдохнуть с детишками возле речки.
– Ну-ну, с детишками, как же, – с сарказмом в голосе встрял участковый. – Если только бухарики с паленой водкой.
– Не, господин старший лейтенант, – посмел возразить ему бомж. – Ежели Ворон это дело под свою опеку возьмет, то все будет, как положено.
Ответное бурчание Сартыкова потонуло в грохоте проносящегося поезда.
Опер что-то прокричал прямо в ухо Дятлу, тот махнул рукой в сторону железной дороги, и они направились туда. Марату ничего не оставалось, как последовать за ними.
Выйдя из кустов к железке, подождали, когда проедет последний вагон товарняка и, взобравшись на насыпь, углубились в заросли на противоположной стороне. Здесь начинался крутой склон горы, на вершине которой некогда стояла порубежная крепость, а ныне располагалась центральная часть Оскола, называемая старым городом, или чаще просто городом.
Сразу за кустами акации у подножия склона полицейские увидели обширную поляну, имеющею весьма обжитой вид. Здесь был и довольно просторный дачный вариант душевой кабины с автомобильным бензобаком наверху, и мангал, и беседка с натянутым поверх баннером.
В следующее мгновение полицейские вздрогнули от громкого вопля.
– А-а-у-ух! – проорал кто-то из душевой кабины. Одновременно раздалось шипение, будто плеснули воды на раскаленную сковороду, и из щелей под бензобаком повалил то ли пар, то ли дым.
Увидев, как полицейские застыли с выпученными глазами и открытыми ртами, Дятел поспешил предварить должный последовать вопрос:
– То Митрич парится, извиняюсь, мля.
– Не понял, – Попов решительно направился к душевой и рывком открыл сколоченную из плотно подогнанных досок дверь. Следующей его фразой было: – Хренасе!
Внутри на высоком табурете, поджав ноги, сидел голый блестящий от пота мужик. Мужик охаживал себя березовым веником. Во второй руке он держал ковшик с водой, из которого и плеснул в стоящее рядом большое ведро наполненное пышущими жаром камнями. Сашка испуганно шарахнулся от взметнувшегося облака пара.
– Дверь закрой! – дико заорал мужик, и опер поспешно выполнил его требование.
– Кто там? – спросил у опера Сартыков.
– Митрич, – ответил тот, все еще не отрывая взгляда от исходящей паром душевой, из которой доносилось довольное кряхтение и влажное пошлепывание веником по голому телу.
– Какой Митрич? – не понял Марат.
– А я откуда знаю? – искренне удивился вопросу Сашка.
– Митрич у нас мешочки клеит, – заявил Дятел и замолчал, вероятно полагая, что дал исчерпывающий ответ.
– Какие мешочки? – в один голос вопросили экскурсанты.
– Дык, извиняюсь, мля, для удобрений, – бомж указал на беседку и, пройдя к расположенному там столу, поднял для наглядности какую-то цветную бумажку.
Кое как удалось выяснить, что любитель попариться Митрич – это один из самых старых местных бомжей. Ни он сам, ни кто другой точно не знали, сколько ему лет – может, шестьдесят, а может, и все девяноста. Занимался старик тем, что нарезал из заказанных Холерой в типографии рулонов пакеты под различные виды удобрений и грунтов и склеивал их.
– Грунт под огородную рассаду на основе речного ила, – прочитал Попов на самом большом пакете. – Да у вас тут действительно настоящее производство.
Тут дверь душевой-парилки распахнулась, и оттуда вприпрыжку выскочил мужичок с намотанным на бедра мокрым полотенцем. Кожа у него была розовая, словно у новорожденного поросенка. Рябое лицо излучало удовольствие и умиротворение.
– Ай, хорошо-то как! – прокричал он, шлепая по зеленой травке босыми ногами. Допрыгав до незамеченного ранее гостями увитого диким виноградом арочного входа, ведущего куда-то под крутой склон, обернулся и крикнул в сторону беседки: – Вы мне там клей не переверните!
Сартыков несколько раз непонимающе перевел взгляд со входа в подземелье на свою форму, после чего спросил у дятла:
– Вас тут что, каждый день полицейские посещают?
– Не-е, вы первые, – отрицательно замотал головой тот и, переведя взгляд на опера, просительным тоном произнес: – Вы уж, господин старший лейтенант, по старой дружбе до поры не говорили бы про нас, извиняюсь, мля, участковому, а? Нам бы деньжат слегка подбить, чтобы легализоваться, а там мы сами к нему придем. И вас, извиняюсь, мля, не забудем.
Сашка посмотрел на набычившегося Сартыкова, потом на застывшего в полупоклоне Дятла, и вдруг расхохотался.
