Закончив осмотр, малыш повернулся к похитителям и, слегка прищурив глаза, посмотрел на них каким-то совершенно не детским взглядом, и тем стало не по себе. Однако сказать ничего не сказал, словно ожидая, что ему расскажут дальше.
– Испытание начнется завтра утром. А сегодня ты должен провести в одиночестве. Если захочешь посмотреть мультики, постучи в дверь, и дядя Миша, – Мотыль кивнул на Вовчика, – включит видик. И ешь конфеты, набирайся сил перед испытанием.
– А пить? – серьезно спросил Егорка.
– Что, пить? – не понял Евсиков.
– После конфет хочется пить. Сок у вас есть?
– Твою мать! Про питье-то я забыл, – хлопнул себя по черному резиновому лбу Мотыль и обратился к Баламуту: – Слышь, дядя Миша, сделай пацану чай. Понял? А я к вечеру сок привезу. Ну все, – он снова повернулся к Егорке, – отдыхай. Завтра тебе предстоит сделать первый шаг к тому, чтобы стать настоящим каскадером.
Киднеперы вышли, с лязгом закрыв металлическую дверь.
– Нехорошо обманывать маленьких, – укоризненно покачал головой им вслед малыш, не по-детски вздохнул и прошел к кровати.
Сдернув опротивевшую резиновую маску, Мотыль ополоснул потное лицо в бочке с дождевой водой.
– Ну, смотри, Вован. Я до вечера отлучусь. Если подведешь как в прошлый раз, закрою тебя самого в этом подвале, и сдохнешь там как крыса голодной смертью. Понял?
– Да ты чо, Колян, в натуре? – округлил глаза Баламут. – Я ж с бухлом завязал – вот те крест.
– Смотри мне, – последний раз предупредил подельника Евсиков и, уже выходя из калитки, крикнул: – Сними уже маску, придурок меченый!
Вовчик и вправду последнее время почти не употреблял спиртного. Разве что пиво, и то потому, что оно ускоряло приход от травки, к которой его пристрастили знакомые таджикские гастарбайтеры. Вот и сейчас, проводив Мотыля, он решил сперва «пыхнуть» небольшой «косячок», а потом уже замутить пацану чай.
Покурив травку, Баламут и вовсе забыл о чае для ребенка. Зато ему непременно захотелось с кем-нибудь пообщаться, ибо одному наслаждаться ставшим вдруг радужным настроением было ну просто невмоготу. А так-как кроме юного пленника другой кандидатуры для общения не было, пришлось спуститься в подвал.
Отворив железную дверь подземного каземата Вовчик некоторое время ошарашенно таращился на большую черную птицу, сидящую на кровати. Если бы не гигантские размеры, ее можно было бы принять за еще неокончательно оперившегося птенца семейства вороновых. Повернув голову, та смотрела на киднепера черным немигающим глазом.
– Хренасе, торкнуло! – отчего-то охрипшим голосом просипел Баламут, после того, как захлопнул дверь. – Это что ж за траву мне Сафар подогнал? Гы, прикольно!
И тут его разобрал неудержимый смех.
Отсмеявшись, решил еще раз заглянуть к заложнику.
– Ващ-ще капец! – резюмировал Вовчик видение гуляющего по комнате медвежонка и, снова захлопнув двери, зашелся в очередном приступе смеха.
В следующий раз он увидел серого волчонка, который проскочил у него между ног и начал смешно карабкаться по лестнице. Видя это, обкурившийся киднепер буквально сполз по стене от хохота.
Когда волчонок наконец-таки выбрался наверх, Баламут закрыл дверь в пустую комнату и, продолжая смеяться, поднялся следом. Выйдя из дома, он еще некоторое время веселился, глядя как волчонок смешно подкапывается под забор, далеко отбрасывая передними лапами комья земли. А когда тот скрылся с обратной стороны, Вовчик достал мобильник и набрал номер Мотыля.
– Прикинь, Колян, ты не поверишь, в натуре, гы…
– 19 -
Если до возвращения Ворона Марина еще надеялась, что исчезновение сына является всего лишь каким-то непонятным недоразумением, то, увидев потерянный вид обычно уверенного в себе супруга, ощутила леденящий грудь холод.
Не вдаваясь в подробности, оборотень рассказал обступившим его гостям, что пробежал по тропе до бетонной дороги, где обнаружил брошенный мотоцикл и следы съезжавшего в лес автомобиля.
– Боже мой! – запричитала Елена. – Да что же это делается? Надо немедленно вызвать полицию!
– Я позвоню однокласснику Сашке Попову, – достал из кармана мобильный телефон Иван. – Он следователем в полиции служит.
Попов, как только узнал, что похищен ребенок, не заставил долго себя ждать. Первым делом он прошел с Вороном к брошенному мотоциклу. Отсюда опер сделал несколько звонков. Вскоре окружающий лес вздрогнул от нарастающего рева. Ощущение было такое, будто пикировал штурмовик. Однако оказалось, что это всего лишь приближался рокер на каком-то невероятном четырехцилиндровом двухколесном аппарате.
Муха – так звали рокера – выглядел так, будто сошел с экрана классического голливудского боевика про властелинов асфальтированных дорог. Единственным отличием от тех персонажей было гладко выбритое лицо, к чему обязывала его основная профессия – логопед.
Осмотрев брошенный мотоцикл, рокер покрутил головой:
– Не, Сань, таких драндулетов ни у кого из местных ребят нет.
– Может, в других клубах?
– Сань, да ты посмотри на это… Еще и розочка на руле. А такая переводка с доисторической теткой была у моего бати на гитаре. Ты можешь себе представить, чтобы сейчас кто-либо прикручивал розочки и клеил бабские физиономии на аппарат? Не, Сань, извини, но тут я тебе ничего подсказать не могу. Но поспрашиваю у ребят. Если что выясню, сразу позвоню.
Вслед за Мухой приехал криминалист на темно-синей семерке. Посетовав на практически неразличимые в густой примятой траве отпечатки колес съезжавшей с дороги машины, а так же на то, что Попову не удалось найти вокруг ни выброшенного окурка, ни пивной бутылки, ни какой либо другой улики, он начал хлопотать вокруг мотоцикла, нанося местами черную пудру при помощи помазка, и прикладывая прозрачную пленку.
Пока криминалист занимался своими делами, опер еще раз тщательно обследовал тропу к хутору, попутно задавая вопросы следовавшему за ним Ворону.
– Что-то не сходится время в показаниях, – заявил он. – Допустим, мальчика похитили около трех часов дня. В пятнадцать двадцать Иван уже позвонил мне. Получается, что за двадцать минут ты, Виктор, вышел из дома, узнал у детей, что твоего сына увез мотоциклист, пробежал по виляющей меж деревьями тропке сюда, здесь, вероятно, задержался на какое-то время, обдумывая ситуацию, после чего вернулся домой, сообщил о результатах остальным, и только после этого Иван решил позвонить мне. Я без всяких следственных экспериментов уверен, что на все это должно было уйти как минимум в два раза больше времени.
Ворон, не зная, что сказать, лишь пожал плечами. Хорошо не сообщил следователю о том, что на самом деле за это время успел побывать не только у бетонки, но и на опушке леса. Да и какое это имеет значение?
