Я скривила сжатые губы, стараясь подавить улыбку: «Вот оно!» Вытянула руку и повернула ключ, который уже был в замочной скважине.
– Входи.
– Точно можно?
– Боишься не удержаться в рамках?
– Нисколько, – сказал Тэйлор, проходя в зал. – Подниматься на второй этаж?
Несомненно, это была судьба. Тэйлор прибился ко мне и уже не мог уйти – будто бездомный щенок, которого я однажды накормила. К тому же он приехал из того самого города, куда я так хотела попасть.
Я заперла за ним дверь и, повернувшись, увидела физиономии своих друзей: все четверо глупо улыбались.
– Ты идешь? – спросил Тэйлор с нижней ступеньки лестницы, обнимая свою бельевую корзину.
– Почему бы и нет! – ответила я, сдув с лица челку.
Глава 6
Я открыла дверь перед Тэйлором. Под моим слегка насмешливым взглядом он повернул козырек белой бейсболки назад и с подчеркнутым интересом осмотрелся. В шортах, низко висящих на бедрах, он выглядел небрежно и вместе с тем привлекательно. Я впустила его в свою квартиру, хотя обычно держалась от таких парней подальше.
– Ну как интерьер? Сойдет для стирки твоего белья?
Он захлопнул за собой дверь и пожал плечами:
– Здесь несопоставимо лучше, чем в прачечной. Где ты стираешь?
Я подвела его к крошечной кладовке, устроенной между кухней и ванной. Туда были с трудом втиснуты стиральная машина и сушилка – наверное, мои ровесницы.
– Ты по-прежнему считаешь, что здесь лучше, чем в прачечной?
– Да, но, если хочешь, могу уйти.
– Устанавливай нужный режим и включай.
Благодарная улыбка Тэйлора показалась мне довольно… ладно, очень приятной. Он сделал, как я сказала, и в барабан устремилась вода. Тогда он нагнулся, вынул из корзины несколько пар джинсов и бросил в машину. Я удалилась в свою спальню, чтобы разобраться с деньгами: одну половину чаевых добавила к содержимому кошелька, а вторую убрала в коробку из-под обуви. Потом переоделась в спортивные штаны и серую футболку, которая была мне велика.
– Где твои джинсы? – спросил Тэйлор.
Этот оригинальный вопрос застал меня врасплох. Я остановилась на пороге спальни и показала пальцем назад:
– Там, на полу.
– В машине осталось место, – сказал он, засыпая порошок.
– Мои джинсы недостаточно хорошо знакомы с твоими, чтобы вместе с ними мыться.
Тэйлор усмехнулся и покачал головой, глядя на пузыристую воду.
– Чем я внушил тебе такую ненависть? Или это просто какая-то проверка? – Он повернулся ко мне лицом: – Я ведь не пытаюсь забраться к тебе в штаны. Я только предлагаю их постирать.
Я вернулась в спальню, подобрала джинсы, валявшиеся возле тумбочки, потом прошла через холл и, заглянув в ванную, откопала в корзине еще две пары.
– Вот, – я подала одежду Тэйлору, и он бросил ее в машину. – Если испортишь их, мне не в чем будет ходить.
Я попятилась и упала в кресло.
– Не испорчу. Я давно сам стираю свои вещи.
– Твоя мама не занималась стиркой?
Тэйлор покачал головой.
– Ну и правильно. Значит, она тебя не избаловала. Поэтому ты сейчас не рыдаешь над машиной, не зная, как ее включить.
– А ты рыдала?
– Когда я жила у родителей, мою одежду стирали горничные.
Я ждала, что Тэйлор выкажет удивление, но он отреагировал сдержанно.
– Если твои родители такие богатые, почему ты торчишь в этой дыре?
Сняв джемпер, он бросил его в машину, а сам остался в тесной тонкой футболке с выцветшим логотипом футбольной команды Эйкинса.
Я посмотрела на него, сдерживая улыбку:
– Мне не понравилось, какой выбор они сделали.
Тэйлор плюхнулся на диван, покачался на подушках и надавил на них ладонями, проверяя мягкость.
– Выбор между чем и чем?
– Не твое дело.
Он откинулся и скрестил руки.
– Что это за татуировки? – Я скользнула взглядом по пестрым рисункам, покрывавшим руки Тэйлора до запястий.
– Мы все себе такие сделали.
– Кто «мы»?
– Я и мои братья. Почти все. Только у Томми их нет.
– А сколько у тебя братьев?
– Четверо.
– Ого!
Тэйлор кивнул, мысленно засмотревшись на то, что всплывало у него перед глазами.
– Ты себе этого даже не представляешь.
– Где они сейчас, твои братья?
– Кто где.
Мне нравилась эта игра в вопросы без ответов, а Тэйлору было как будто все равно. Сквозь его тонкую слегка помятую майку просвечивала загорелая кожа подтянутого живота. Почему у всех засранцев такой красивый пресс? Эти кубики как диаграмма, по которой понятно, насколько парень говнистый.
– Ты старший?
– Да и нет.
– А сестры есть?
Тэйлор скорчил физиономию:
– Еще не хватало!
Он или ненавидел женщин, или просто не считал их за людей. В любом случае, чем дольше он находился в моей квартире, тем меньше меня беспокоило чувство вины.
– Телевизор включить? – спросила я.
– Не надо.
– Ну и хорошо. – Я откинулась в кресле. – Кабельного у меня все равно нет.
– А какие-нибудь фильмы есть?
– Там, в кладовке, у Федры лежит магнитофон с кассетами, но я его еще не подключила.
– Ты здесь недавно живешь?
– Давно.
Тэйлор со стоном поднялся с дивана и направился к кладовке. Рост позволял ему запросто видеть то, что лежало на верхней полке. Дернув за шнурок, чтобы включить свет, он достал кассетный магнитофон с клубком спутанных проводов, сдул пыль и, отслонившись, окинул этот раритет брезгливым взглядом.
– Выбирай фильм, а я приведу это в порядок.
– Наша светская беседа тебе надоела?
– До смерти, – сказал Тэйлор, нисколько не смутившись.
Как ни странно, он, казалось, совершенно не расстраивался из-за того, что наше общение протекает так вяло. Раздражения или обиды я, к своему облегчению, тоже не увидела: по крайней мере, он не ждал к себе особого внимания.
Я ткнула пальцем в кассету:
– «Чужие»
[3].
Тэйлор взял коробку и поставил возле тумбочки, на которой стоял маленький телевизор. Водрузив магнитофон на одну из двух полок, принялся распутывать провода.
