Я подскочила с подносом к раздаточному столику: на полке в стене между баром и кухней стояли тарелки для тринадцатого столика. Я подхватила их, почувствовав руками жар обогревательных ламп, и понесла. Писательница и ее помощница едва на меня взглянули, когда я поставила перед ними салат из говядины с сыром фета и сэндвич с курицей.
– Это то, что вы заказывали?
Писательница кивнула, не отрываясь от разговора, и я понесла вишневую колу пожарным. Когда я уходила, один поймал меня за запястье. Я обернулась и сердито посмотрела на того, кто себе это позволил.
– Можно соломинку? – попросил Тэйлор, поежившись под моим взглядом. – Пожалуйста.
Я медленно достала из фартука пластиковую трубочку и протянула ему. Потом развернулась и один за другим обошла все свои столики.
Дон доел чизкейк и, как обычно, оставил двадцатку. Писательница оставила вдвое больше. Пожарные подписали чек, едва округлив его до следующего доллара. Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не скомкать и не растоптать эту бумажку. «Жмоты!» – пробормотала я себе под нос.
До конца дня я едва успевала поворачиваться. С тех пор как ресторанный гид включил «Пилу» в свой список, так было всегда. Проходили часы, я обслуживала других пожарных, и все они оставляли приличные чаевые. Я никак не могла забыть обиду, которую причинили мне те четверо: Тэйлор, Зик, Долтон и Трекс. Пятьдесят один цент! Надо было догнать их и швырнуть им сдачу!
Зажглись фонари. Из наших окон я видела горожан и туристов, идущих вниз по улице к двухэтажному бару в стиле Дикого Запада. Девушки, многим из которых едва исполнился двадцать один год, шли группками. На них были высокие ботинки и короткие юбки: ночь стояла теплая. Вообще, открытую одежду в нашем городе носят не только в августе. Не успеет закончиться зима, многие местные уже начинают разоблачаться.
Я подошла к стеклянной двери, чтобы повесить на нее табличку «Закрыто», и вдруг отпрянула. С другой стороны передо мной возникла чья-то физиономия. Это был Тэйлор – один из тех пожарных, которые взбесили меня грошовыми чаевыми. Я не успела совладать с лицом: мои глаза сузились, а рот расплылся в ядовитой ухмылке. Тэйлор вытянул вперед руки. Из-за двери донесся его приглушенный голос:
– Я знаю. Слушай, ты извини. Я собирался оставить наличные, но нас срочно вызвали, и я забыл. Нам вообще не стоило заходить в город, пока наша бригада дежурит, но меня уже тошнит от гостиничной еды.
Без семи слоев грязи я с трудом его узнала. Теперь, когда он переоделся во все чистое, его, пожалуй, можно было назвать привлекательным.
– Не стоит беспокоиться, – я повернулась в сторону кухни.
– Эй! – Тэйлор постучал в стекло. – Барышня!
Я нарочито медленно оглянулась и склонила голову набок.
– Барышня? – повторила я, как будто выплюнув это слово.
Тэйлор опустил руки и, засунув их в карманы, сказал:
– Просто откройте, чтобы я мог отдать вам чаевые. А то меня совесть мучает.
– И правильно делает! – фыркнула я.
Обернувшись, я заметила, что Федра, Чак и Кёрби с любопытством за нами наблюдают. При виде их насмешливых физиономий я закатила глаза и снова повернулась к Тэйлору:
– Я оценила ваш жест, но мы уже закрылись.
– Тогда в следующий раз оставлю двойные чаевые.
Я равнодушно покачала головой:
– Как хотите.
– Может, я… э-э-э… приглашу вас поужинать? Чтобы поймать двух зайцев.
Я вздернула бровь. Тэйлор перевел взгляд в сторону. Прохожие, заинтересованные этой сценой, замедляли шаг.
– Нет, спасибо.
– Вы так реагируете, будто я черт знает какой засранец, – усмехнулся он. – На самом деле я, конечно, облажался, но… Просто вы меня отвлекли.
– Ах, так я сама виновата, что осталась без чаевых? – спросила я, положив руку на грудь.
– Ну… вроде того.
Я устремила на Тэйлора испепеляющий взгляд:
– Ты не просто засранец! Ты самый мерзкий засранец из всех, кого я видала!
По лицу парня медленно расплылась широкая улыбка. Он прижал обе ладони к стеклу:
– Так, значит, ты идешь со мной ужинать?
– Убирайся в задницу!
– Фэйлин! – прошипела Федра. – Ради бога!
Я подняла руку и выключила наружный свет, оставив Тэйлора в темноте. Меня все еще ждала швабра и желтое ведро, которое я наполнила горячей мыльной водой перед тем, как меня бесцеремонно отвлекли.
Повернув ко мне голову, Федра укоризненно поцокала. Потом подошла к двери, повернула в замке ключ до щелчка и бросила связку в карман фартука. Чак, пригнувшись, нырнул в кухню, а мы с Кёрби принялись убираться в зале. Метя пол под шестым столиком, она покачала головой:
– Ты об этом пожалеешь.
– Вряд ли. – Я достала из передника большой кубик жвачки и запихнула в рот.
Лицо Кёрби погрустнело. Трудно было понять, огорчена ли она из-за меня или просто устала спорить.
Мои старые добрые наушники встали на свои места как влитые, и низкий голос солиста группы «Хиндэ» мягко потек по проводам. Слушая музыку, я мыла кафельный пол. Деревянная ручка швабры неизменно оставляла на моих ладонях как минимум одну занозу. И все-таки это занятие я ненавидела не так сильно, как обязательные уроки игры на пианино три раза в неделю. Работать официанткой было лучше, чем во избежание публичного порицания каждые несколько часов отчитываться о своих передвижениях, и уж конечно лучше, чем ходить в медицинский колледж. Я ненавидела болеть сама и находиться рядом с больными людьми. Кровь, моча – от всей этой физиологии мне становилось тошно. Только моим говнюкам-родителям могло прийти в голову сделать из меня медика.
Во время двухсекундной паузы между песнями я услышала стук в стекло. Вытащив наушники, подняла глаза и застыла: на тротуаре стоял доктор Уильям Фейрчайлд, бывший мэр Колорадо-Спрингса. Он продолжал стучать костяшками по витрине, хотя я его уже заметила.
– Черт, вот дерьмо! – прошипела Кёрби. – Фэйлин!
– Вижу. И его, и ее, – сказала я, с прищуром глядя на малорослую блондинку, примостившуюся возле внушительного доктора Фейрчайлда.
Федра тут же подошла к входной двери, отперла и открыла ее, но приглашать незваных гостей внутрь не стала.
– Здравствуйте, доктор Фейрчайлд. Мы вас не ждали.
Он поблагодарил ее и, сняв ковбойскую шляпу, попытался войти:
– Я только поговорю с Фэйлин.
Федра преградила ему путь, опершись рукой о косяк:
– Извините, Уильям, но, как я уже сказала, мы вас не ждали.
Доктор Фейрчайлд моргнул и поглядел на жену.
– Фэйлин! – позвала она из-за его плеча.
На ней было дорогое серое платье-футляр, гармонировавшее по цвету с туфельками. Судя по ее наряду и по одежде ее мужа (он был в костюме и при галстуке), они направлялись в ресторан на какую-то встречу. Женщина сделала шаг в сторону и прямо посмотрела на меня:
