– Я уверен.
Я расслабилась, опустив голову ему на плечо:
– Ты прав: торопиться некуда. В моем сердце ни для чего нет места, кроме тебя, моей дочки и счастья.
Глава 17
Перед самым восходом солнца Тэйлор выскочил из постели и принялся ворча шарить по темной спальне в поисках своей одежды. Я повернулась на бок и подперла щеку рукой, безуспешно попытавшись не рассмеяться.
– Это не смешно, детка, – сказал он, запрыгивая в джинсы. – Если я через пару минут не выйду, то попаду в денверскую пробку и опоздаю на работу.
– Тогда, может, не стоило устраивать мне сюрприз перед утренней сменой?
Тэйлор прыгнул на кровать, я взвизгнула.
– Только не притворяйся, что ты не в восторге! – сказал он, чмокнув меня.
– В восторге! – я потянулась вверх для ответного поцелуя. – Еще раз спасибо за ужин… за кино… и за то, что было потом.
Немного помедлив, Тэйлор нехотя встал и продолжил одеваться. Обувшись и взяв телефон и ключи, он сказал:
– Позвони, когда проснешься.
– Я вроде как уже не сплю.
Слабый свет фонаря, проникавший ко мне в спальню, едва освещал лицо Тэйлора, но я заметила, что он нахмурился:
– Извини.
– Все нормально. Иди. – Я посмотрела в окно: – Снег пошел. Будь осторожнее.
Тэйлор состроил гримасу:
– Я этому снегу покажу! – Он нагнулся, чтобы поцеловать меня в последний раз, и после третьего «последнего раза» покачал головой: – Черт! Я буду так скучать! Меня это с ума сводит!
Я прикоснулась к его щеке:
– Иди.
– Иду. Звони!
Он торопливо вышел, и его тяжелые ботинки застучали по лестнице. Я повернулась на спину и огорченно выдохнула, зная, что тоже буду сходить с ума, скучая по нему. На днях мы вернулись в Спрингс после того, как отпраздновали Рождество в Эйкинсе, а потом Новый год и день рождения Тэйлора с Тайлером в их пожарной части в Эстес-Парке. До повторной свадьбы Трэвиса и Эбби на острове Сент-Томас оставалось полтора месяца, а потом Тэйлор должен был снова приехать. Я на это надеялась. Не то чтобы я мечтала о лесных пожарах, но ничто другое не могло привести его в наш город.
Еще полчаса я повалялась, играя с телефоном. Потом решила принять душ, одеться и спуститься в кафе. Пит доставал продукты, которые нужно было разделать. Я уселась на другую столешницу и стала смотреть, как он работает.
– Доброе утро!
Пит кивнул.
– Тэйлор опять оставался у меня на ночь, – призналась я, болтая ногами. – По-моему… По-моему, я люблю его. Серьезно – люблю! – При последнем слове я расширила глаза. – Мне казалось, я и раньше его любила, но время идет, и я думаю: «Теперь я люблю его еще больше. Может, до сих пор это была еще не любовь? А любовь пришла только теперь?»
Пит пожал плечами.
– Ты с кем-нибудь встречаешься в Валентинов день?
Он нахмурился и покачал головой.
– Напрасно. Ты хороший парень.
Он подмигнул мне и продолжил работать.
– Доброе утро! – сказал Чак, пропихиваясь в двустворчатую дверь кухни. – Давненько, Фэйлин, ты не спускалась так рано.
Я пожала плечами:
– Не смогла снова заснуть, после того как ушел Тэйлор.
Федра сняла с плеча маленький кожаный мешочек, который использовала вместо дамской сумочки, сунула его в нижний ящик и поправила волосы, собранные на затылке в курчавый хвостик.
– Как ужин?
– Как всегда. – Я спрыгнула со столешницы. – Потрясающе.
– Собираешься бросить нас и уехать в Эстес-Парк?
– Тэйлор предлагал. Я отказалась.
– Отказалась? – Федра посмотрела на Чака.
– Пусть парень подаст заявление на какую-нибудь местную пожарную станцию, – посоветовал тот, завязывая на спине тесемки фартука. – Если есть вакансия, его возьмут.
– Вакансий нет, – сказала я. – Пару недель назад он узнавал.
– И все-таки стоит попробовать, – скрипуче произнесла Федра.
– Может, он и попробует.
– Что значит «может»? – удивился Чак. – Он твой единственный или нет?
Все трое воззрились на меня. Я закатила глаза:
– Чтобы говорить о таких вещах, сейчас, во-первых, слишком раннее утро, а во вторых, наши отношения еще недостаточно долго длятся.
Я взяла поднос, вышла с ним в зал, собрала солонки с перечницами и вернулась на кухню. Федра поставила греться несколько кофейников и включила кассовый аппарат, пересчитав в нем деньги. Пока я расставляла по столикам наполненные скляночки, она не сводила с меня глаз.
Когда солнце прогнало тени с Техон-стрит, явился Гектор. Мужчины принялись весело болтать в задней комнате. Даже Пит смеялся в голос. До прихода Кёрби я успела подготовить зал к началу работы. Весь персонал «Пилы» пребывал в прекрасном расположении духа.
Утреннее солнце, отражаясь от белого снега, собранного по бокам тротуара, так слепило, что не помогали даже прозрачные жалюзи, которыми Федра завесила витрину. Тем не менее всем нам было, по-моему, очень спокойно. Вероятно, стены нашего кафе всегда излучали умиротворение, просто я почувствовала это только теперь.
– Хорошо, когда Тэйлор ночует у тебя, – сказала Кёрби, завязывая фартук. – Он мне очень облегчает жизнь.
– Как Гуннар?
– В напряге. И так набрал в этом семестре слишком много часов, да еще и в Боулдер продолжает ездить. Правда, подработка в общежитии, не спорю, хорошая. График гибкий, а девушки обращаются с ним как с младшим братом – так, по крайней мере, он говорит.
Прямо перед тем, как Федра повесила на дверь табличку «Открыто», у меня завибрировал телефон «Приехал. Вовремя. Люблю тебя». Я с облегчением выдохнула:
– Добрался нормально.
– Слава богу, – сказала Кёрби. – А то в снегопад эта дорога не самая безопасная.
– Спасибо, умеешь подбодрить.
– Извини, – сказала она и направилась навстречу первым посетителям, чтобы поприветствовать их и усадить.
Я ответила на эсэмэску Тэйлора, сунула телефон в фартук и, прихватив стаканы с водой, заспешила к столику. Туристы, пожилой джентльмен и его жена, сели там, где раньше всегда садился Дон. Чак заказал маленькую табличку, и Федра повесила ее на стену вместо старого автомобильного номера с Аляски. Я взглянула на слова, выгравированные на золотистом металле: «Светлая память Дональду Макдженси».
Мужчина снял шляпу и поставил трость у стенки.
– Меня зовут Фэйлин. Я вас обслужу. Разрешите предложить вам кофе для начала.
– Да, – согласился он, беря меню, которое положила перед ним Кёрби. – Со смесью сливок и молока, пожалуйста.
