Я кивнула и прошла в кухню, а хозяйка, как я сразу поняла, направилась к столику Тэйлора. Когда она вернулась, я встретила ее взглядом исподлобья: мне было стыдно, что ей приходится заниматься моими проблемами.
– Я не запретила ему приходить, но взяла с него обещание не устраивать сцен. Он не будет тебя беспокоить.
Я кивнула, обхватив себя руками.
– Может, мне надо было сказать, чтобы больше не показывался? – спросила Федра. – Вообще-то, жалко бедного парня. Он похож на бездомного котенка.
– Вряд ли он так легко отстанет. Но дольше конца лета это ведь не продлится, правда? Когда его переведут обратно в Эстес-Парк, он ведь не сможет ездить сюда каждый день. Ну а через год, даже если их опять направят к нам, он уже переболеет.
Федра похлопала меня по руке:
– Не знаю, детка. По-моему, вы оба переболеете очень не скоро. – Она поморщилась: – Уверена, что не хочешь с ним поговорить? Понимаю, ситуация очень запутанная, но вдвоем, может, распутаете?
Я выпрямилась, покачала головой и, выйдя в зал, обслужила своих клиентов так, будто все у меня было в порядке и сердце мне никто не разбивал.
Ночью, лежа в постели, я поклялась забыть все, что связано с Тэйлором: как он меня обнимал, как его губы согревали мои, как его голос смягчался, когда он говорил: «Я люблю тебя». Стереть это из памяти было бы лучше, чем страдать и плакать.
Время шло, Тэйлор приходил каждый день. Я внушала себе, что постепенно привыкну к его появлениям и мне станет легче, но легче не становилось. Как он сам однажды сказал, иногда приходится принимать боль как должное. На мысли о нем я не должна была больше тратить ни единой секунды, ни единой слезы. Жизнь увела Тэйлора с той тропы, по которой мы шли. Если он не захочет исчезнуть из моей памяти, я научусь жить с этой болью.
* * *
Закончился май, начался июнь. Небо с каждым днем затягивалось дымкой, и о пожарах, которые бушевали в наших местах, говорили в новостных выпусках по всему миру. Но Тэйлор не пропускал обедов в нашем кафе. Иногда только задерживался: прибегал часа в два или три, весь в саже и поту.
В июле Чак и Федра задумались о том, чтобы больше не пускать его в «Пилу», но оснований для этого не было: шума он не подымал, вел себя вежливо, всегда делал полноценный заказ, платил по счету и оставлял хорошие чаевые. Со мной заговаривать не пытался и даже ко мне не подходил. Как-то раз, через полчаса после закрытия, когда мы с Кёрби закончили уборку, Федра вслух спросила, как с Тэйлором поступить. Мою подругу это возмутило:
– Разве можно выгнать человека только за то, что он любит Фэйлин!
– Его любовь выглядит нездорово, – ответила хозяйка. – Так он только вредит им обоим. У него ребенок на подходе, пускай лучше готовится.
Я согласилась.
– Он хороший парень, – сказал Чак. – Скучает по ней. Осенью вернется в Эстес, в декабре станет папашей, и ему будет уже не до того.
Кёрби надула губы:
– Вы жестокие.
– Перестань! – одернула ее Федра.
– Я всегда была с ним честна, – сказала я. – И прямо говорила, что не хочу связываться с усыновлением.
– Но это же его ребенок! – взвизгнула Кёрби.
– Ты не понимаешь, – отрезала я.
– Действительно не понимаю. Потому что ты ведешь себя неразумно.
– Даже если ребенок его, риск будет такой же, как при любом усыновлении, а я этого не выдержу. Она вернется. Захочет получить частичную или даже полную опеку над ребенком. И сможет выиграть дело, Кёрби. Тогда малыш уедет с ней в Калифорнию. Я не хочу еще раз потерять ребенка.
Подруга остолбенела:
– То есть как это… «еще раз»?
Федра положила руки мне на плечи:
– Сразу после школы Фэйлин родила девочку. И отдала ее.
Кёрби широко раскрыла глаза и долго на меня смотрела, а потом наконец сказала:
– Извини, мне так жаль… – Но, как только шок прошел, она продолжила наступление: – Я сочувствую тебе. Правда. Но он ради тебя готов отказаться от семьи, а ты даже слышать не хочешь о том, чтобы все-таки создать для него семью? Тебе кажется, будто ты его от чего-то там спасаешь, но на самом деле ты просто прикрываешь свою задницу. Ты трусишь!
– Перестань! – вмешалась Федра.
Кёрби соскочила с барного стула и принялась искать, что бы протереть. Ничего не найдя, она прибавила громкость у маленького телевизора, висевшего в углу под потолком, и, скрестив руки, уставилась на экран.
– Фэйлин? – позвала она, не поворачивая головы.
– Кёрби, оставь ее в покое, – сказал Чак.
Подруга окликнула меня еще раз и, взяв пульт, включила звук на максимум. Все мы в ужасе застыли: женщина-репортер стояла на фоне высокой травы и горящих деревьев, а в нижней части экрана бежала надпись: «Команда пожарных пропала без вести».
– Да, Фил. Бригада из Эстес-Парка, присланная в Колорадо-Спрингс для помощи в тушении лесных пожаров, не вернулась с дежурства. Ее члены не выходят на связь с базой, и потому их официально занесли в списки пропавших.
Я подбежала к телевизору, встала рядом с Кёрби и сразу же вспомнила все, что так долго пыталась забыть: прикосновения Тэйлора, ямочку у него на подбородке, его смех. Чувство защищенности, которое возникало у меня, когда он меня обнимал. Грусть, которую излучали его глаза, когда я ушла из гостиницы.
– Кассандра, высказываются ли какие-либо предположения относительно местонахождения пожарных? – спросил диктор.
– В последний раз они вышли на связь с Эстес-Парком в шесть часов вечера. Приблизительно в это время вспыхнуло два сильных пожара.
Я схватила ключи и запрыгнула в свою машину. Едва успев пристегнуться, повернула ключ в замке зажигания и нажала на газ. Добравшись до гостиницы Тэйлора меньше чем за десять минут, я припарковалась, вбежала внутрь и тут же увидела Эллисон в толпе пожарных, которые съехались со всего штата. Прикрыв рот рукой, она смотрела на большой плоский экран.
– Элли! – крикнула я.
Она бросилась ко мне, крепко меня обняла, чуть не сбив с ног, и всхлипнула.
– Я только что услышала. Новости есть? – спросила я, стараясь не паниковать.
Покачав головой, Эллисон отпустила меня и вытерла нос скомканной салфеткой:
– Нет. Мы приехали в начале восьмого. Тайлер гнал как ненормальный. Он там, ищет их вместе со спасателями.
Я положила руки ей на плечи:
– Уверена, что с ними все в порядке.
– Иначе и быть не может. – Элли отстранилась и заставила себя улыбнуться: – Я уже слышала о малыше. Джим в полном восторге. Ждет первого внука.
У меня вытянулось лицо.
– О господи! Нет! Ты… ты уже не беременна?
