И они отправились в лес, двигаясь в том направлении, где, по мнению мальчика, должна была приземлиться звезда. Путь оказался неблизким. Брат с сестрой давно миновали все знакомые места, где они обычно играли с соседскими ребятишками: и старое корявое дерево, и поляну с кольцами фей, и большой стоячий камень с вделанным в него железным кольцом. Шли они, шли и много времени спустя оказались в совсем незнакомой им части леса, глухой и темной. День уже клонился к вечеру, а они уходили все дальше в неведомый им лес.
– Может быть, вернемся, – предложила наконец Эверлина, тревожно озираясь. Ей стало страшно так далеко от дома, к тому же она устала и очень хотела есть. Малкус вздохнул с облегчением: он тоже давно уже проголодался, но ему не хотелось быть первым, кто скажет: «Пошли домой». По правде говоря, он стал уже сомневаться, а не привиделась ли ему эта падающая звезда. Нет, в самом деле, ну как может звезда упасть с неба?
И они повернули и пошли назад тем же путем, которым пришли, – по крайней мере, так они надеялись. Ведь торные тропы давно остались позади, а в чаще одно дерево похоже на другое. Скоро они поняли, что заблудились. Эверлина опустилась на ствол упавшего дерева, которого они, кажется, не видели раньше, и спрятала лицо в ладони. Девочка не плакала – она вообще плакала очень редко, – но Малкус видел, что она встревожена и расстроена не меньше его самого.
Он сел рядом с сестрой, одной рукой обнял ее за плечи и прижал к себе.
– Мы наверняка скоро выйдем на какую-нибудь знакомую тропу, – сказал он тихо. – А если будем идти все время по прямой, никуда не сворачивая, то рано или поздно совсем выйдем из леса. И тогда даже если мы не найдем тропу, то окажемся на берегу озера и вернемся домой по большой дороге.
Они шли еще около часа. Кусты и деревья, ветки и подлесок кругом то казались им знакомыми, словно виденными раньше, то, наоборот, совсем чужими. Вдруг впереди показалась просека. Солнце уже стояло совсем низко в небе, его горизонтальные лучи пронизывали лес. Освещенная ими просека выглядела странно: что-то как будто пропахало землю, с корнем вырвав росшие на ней деревья и разбросав их в разные стороны, а саму землю сожгло, превратив в черную угольную пыль.
– Что здесь было? – удивился Малкус.
– Может быть, это сюда упала звезда? – вслух подумала его сестра.
Прямо перед ними на другом краю опаленной прогалины стоял дом – по крайней мере, нечто очень на него похожее. Приблизившись, они увидели, что это и впрямь дом, какие бывают в деревне, только совсем небольшой, и сделан он из сладостей. Так, крыша у него была крыта пряниками, оконные рамы – из леденцов. Ручка входной двери была из обсахаренного мармелада, а из стен тут и там торчали конфетки и шоколадки. Дети были до того голодны, что со всех ног побежали к домику, надеясь отломить от него что-нибудь посытнее.
– Надо же спросить разрешения, – вспомнила по пути Эверлина.
Малкус согласился. Но, когда они добежали до домика и постучали в пряничную дверь, им никто не ответил.
– А вдруг там никто не живет? – сказал Малкус. – Да если бы и жил, то вряд ли бы он стал возражать, если бы мы отломили от его домика по кусочку.
При этих его словах дверь домика вдруг медленно отворилась. Внутри дети увидели большой обеденный стол, заставленный едой и другими сладостями: пудингами, пирожками, бисквитами. Ни слова не говоря, ребятишки ринулись внутрь, и… домик исчез.
Только что они бежали со всех ног к столу, ломившемуся от яств, и вдруг очутились в гладком металлическом ящике. Встав как вкопанные, дети переглянулись. Металлические прутья лязгнули у них за спиной, закрывая вход. Малкус и Эверлина оказались в ловушке.
Тогда они повернулись и побежали назад, к прутьям, но не смогли сдвинуть их с места. Они молотили по металлическим стенам и громко звали на помощь, но никто так и не появился. Наконец, они сели на холодный, твердый пол и стали смотреть на темные деревья. Им показалось, что прошла уже целая вечность, когда они увидели, как кто-то пробирается к ним через лес. Это оказалась старуха, сухая и скрюченная, она медленно подошла к металлическому ящику и сквозь прутья уставилась на брата и сестру. У нее были морщинистая серая кожа и маленькие темные глазки. Нос напоминал крючковатый клюв с бородавкой на боку, а зубы, когда она улыбнулась, оказались кривые и желтые.
– Вы не поможете нам выбраться отсюда, пожалуйста? – обратилась к ней Эверлина.
Старуха отвечала ей кудахчущим смехом, сухим, как шорох прошлогодних листьев.
– Выбраться? – сказала она. – С чего это я стану помогать вам выбраться, когда я потратила столько времени и сил, чтобы заманить вас сюда?
И она снова уставилась на них глазами, крошечными, словно булавочные головки.
– Что-то худоваты вы, – сказала она. – Если я принесу вам ужин, обещаете, что съедите все до крошки?
Малкус и Эверлина, хоть и напуганные, были ужасно голодны. И пообещали съесть до последней крошки все, что принесет им старуха.
– Только если это будет настоящая еда, – сказал Малкус. Старуха до того походила на ведьму, что мальчик нисколько не удивился бы, принеси она им тарелку дохлых пауков и червей, а то и чего-нибудь похуже.
Однако детей ждал приятный сюрприз: немного погодя старуха вернулась с двумя мисками жареного картофеля, горячего, с пылу с жару. Велев им отойти к задней стене ящика, она нажала какой-то рычажок на его передней стенке, рядом с прутьями, и они тут же поехали в сторону. Дети не видели рычажка изнутри клетки, но видели движение старухи и слышали, как снаружи что-то щелкнуло. Старуха поставила обе миски с картофелем на пол, затем снова надавила рычаг, и прутья встали на место.
Наступила ночь, и старуха принесла им два тонких одеяла. Дети свернулись под ними, дрожа от холода и страха. Высоко в небе прямо над их клеткой стояла большая бледная луна, они видели ее между прутьев. Малкус задремал, а Эверлина все смотрела на яркий диск и думала о том, куда их завела упавшая с неба звезда и что зря она согласилась, когда Малкус предложил пойти и поискать ее. Однако было поздно: что сделано, того не переделаешь.
Пока она так лежала и смотрела на луну, на фоне ее серебряного диска мелькнула какая-то тень. Сначала ей показалось, что это птица. Но ее крылья так и мельтешили в лунном свете, а сама она описывала такие кульбиты и повороты, что девочка сообразила – это же летучая мышь! Правда, таких летучих мышей ей не приходилось видеть никогда раньше. Слишком она была резко очерченная, угловатая и… большая. Девочка услышала, как хлопают крылья ночной твари, увидела, как скользнула в угол клетки ее громадная тень. Затаив дыхание, она прислушалась, и ей показалось, будто она слышит шаги по ту сторону металлической стены. Но через некоторое время все стихло, и девочка снова отважилась дышать.
Когда на следующее утро солнце показалось из-за деревьев, дети уже не спали. Эверлина рассказывала Малкусу про огромную мышь. Может, она ее выдумала? Или задремала на пару минут, и ей все приснилось?
