Ларчик открывался просто: ему не хотелось проходить мимо проклятого киоска, отсрочить свидание с Хафизой, с этой подколодной змеюкой, опутавшей его по рукам и ногам и заманившей в западню.
Сегодня Косихин решил ничего не предпринимать, выждать денек и осмотреться.
«Жучок» был установлен на третий день. Как ни избегал Василий встречи с Хафизой, их рандеву состоялось тем же вечером на квартире коварной чеченки.
– Забыл ты меня совсем, Василий, – мягко пожурила его Хафиза.
– Вас забудешь… – пробурчал он в ответ.
– Каждый вечер я беспокоюсь, жив ли ты? По твоей милости «слухач» наш зазря штаны протирает. Просили тебе передать, что сегодня последний срок, завтра может быть поздно. Устраивает такая перспектива?
Улыбка не сходила с губ Хафизы, от ее слов тянуло приторным запахом смерти.
Ничего не ответил ей Косихин. Развернулся и тяжело зашагал прочь.
Предбанник занимал площадь в пять квадратных метров. По периметру, вдоль стен стояли обычные деревянные лавки, под которыми валялась всякая рухлядь: непарные комнатные тапочки, оставленные прежними постояльцами, несколько топоров, дрова для растопки печки. Поверх лавок были брошены дерюжки, спасавшие от заноз в интересном месте.
В углу был сколочен небольшой стол, под ним – деревянный ящик, куда отправлялись пустые пивные банки и пачки из-под чая. Стены предбанника были обшиты узкой струганой доской. Именно там бы и пристроил подслушивающее устройство наш добросовестный «агент». Для этого стоило лишь оторвать сосновую плашку и, закрепив «жучок», поставить ее на место. Аппаратурой, способной разоблачить радио шпиона, застава не располагала. Единственное неудобство – замена питания – компенсировалось невозможностью визуального обнаружения.
В конечном результате Косихин был не заинтересован. Вчера он решил сыграть одновременно на двух скрипках, чтобы и овцы были целы, и волки сыты.
Для исполнения своего замысла он взял пустую коробку из-под чая, вложил в нее «жучок», а сверху прикрыл смятым газетным комом. Затем стер с коробки отпечатки пальцев, как учил Акрам, и, задвинув тайник подальше под скамью, прикрыл его от любопытных глаз ненужной обувкой и поленьями.
Некоторое время информация будет передаваться, а потом – гори все синим огнем! Таким образом, Косихин исполнит то, что обещал Акраму, а дальше не его вина в том, что «жучок» скоро обнаружит кто-то из бойцов. Свои вряд ли его заподозрят, а новый «жучок» Акраму на заставу забрасывать нет смысла.
Чеченец не дурак и должен понимать, что Некрытов, обнаружив «сюрприз», заставит регулярно обшаривать все закоулки в поисках новых подслушек.
Ближе к ночи у шлагбаума третьего поста тормознул защитного цвета «УАЗ» с начальником штаба полка Сергеевым и Русланом, командиром минометной батареи. Получив по рации «добро» от Некрытова, машина медленно проползла по лужам и остановилась у пищеблока, рядом с милицейским «Малышом».
– В Ханкалу мотались, в штаб бригады, – пояснил Сергеев встречавшим их Некрытову и Новикову. – Решили забежать. Узнать, как наши бойцы службу правят. Претензии есть?
– Ребята вроде нормальные, ночью на посту не спят, свое ремесло знают неплохо.
– Им служба раем кажется по сравнению с полковыми условиями, – обронил подошедший Руслан, успевший переговорить с расчетом зенитки. – А что? Горячее питание три раза в день, баня – пожалуйста. Тихо, как в санатории, одним словом, все тридцать три удовольствия.
– Поужинаете? – поинтересовался у гостей Новиков. – Найдем чем покормить, каша еще не успела остыть.
Приехавшие от ужина отказались, но не смогли устоять против помывки в бане.
– Смоем дорожную пыль, Руслан? – спросил у минометчика начальник штаба.
– Давай, только в темпе. Командир дома ждет.
Спустя четверть часа, они выскочили из парилки в предбанник, где их ожидали Некрытов и Новиков, успевшие принять водно-паровую процедуру до приезда гостей.
– Хорошо-то как… – блаженно проговорил Сергеев, обтираясь полотенцем. – Попаришься в баньке, и словно заново на свет рождаешься.
– Не боишься на своем драндулете раскатывать? – задал ему вопрос Некрытов. – Нарвешься на боевиков – сделают из твоей машины дуршлаг.
– А-а… – беспечно махнул рукой Сергеев. – Район спокойный, не стреляют, значит, и опасаться нечего. Троих автоматчиков для охраны хватит за глаза. Завтра поеду в райцентр, решать заморочки с администрацией.
– Ну, попутно забегай на заставу, – пригласил Некрытов. Сергеев с явным сожалением покачал головой.
– Не получится. Мы не по трассе пойдем, а проселком. Короче путь. Кроме этого, в Надтеречное заскочить надо, а петлять не хочется…
В двухстах метрах от бани в невзрачном, покосившемся домишке у мощного радиоприемника сидел Фотограф. Перед ним стояла чашка с горячим мясом и бутыль домашнего светлого вина. Отправляя в рот очередной кусок мяса, он запивал его из фарфоровой кружки и, щурясь от удовольствия, сладко причмокивал.
Из динамика, сквозь пляску радиопомех, доносились мужские голоса. Слышимость была не ахти какой, но слова различались четко. Рядом с приемником – магнитофон со вставленной аудиокассетой.
– «… петлять не хочется», – донеслась последняя фраза из динамика, затем послышался грохот, звук захлопнувшейся двери, и все стихло.
Фотограф подождал минуту, тыльной стороной ладони вытер жирные губы и удовлетворенно нажал на магнитофонную клавишу. Лента в кассете замерла.
Глава 14
«Седой, да это баба!»
В углу, на пустом патронном ящике, оплывая тягучими слезами, слабо мерцала стеариновая свечка. В буржуйке таяли пепельно-малиновые древесные угли, скрывая под собой дюжину некрупных картофелин. На блокпосту стояли «собачью» смену (с двенадцати ночи до шести утра) Бача и Портос, третьим был Ратников. Беспокойный характер не позволял взводному отсиживаться в штабе, когда его бойцы находились на дежурстве. Ночи напролет, проверяя службу милиционеров, он ходил от одного поста к другому, и лишь днем позволял себе немного вздремнуть.
Шел четвертый час утра. Портос наблюдал за шоссе, изредка прикладываясь к прибору ночного видения. Бача, с присущей ему хозяйской жилкой, неуклюже топтался у печки, готовя нехитрую перекуску: до завтрака далеко, а кушать уже хотелось.
Бача, по обыкновению, «втирал в уши» товарищам очередную байку, которых он знал великое множество. В его повествованиях быль тесно переплеталась с выдумкой, и провести разграничительную черту, отделить зерна от плевел, было просто невозможно.
– Этот случай произошел с моим дружком, Сенькой Ледяхиным, может, знаете такого? – издалека начал он свой рассказ.
Ответом было молчание.
– Понимаете, одни любят абрикосы, другие – виноград, третьих дыни с ума сводят, а Сенька очень уважал лук. Потреблял он его каждый день, грыз как яблоки, и никогда не болел простудой. Супруга Анюта была ему под стать. И вот какая беда приключилась с ними на почве безумной любви к репчатому луку. Проводили они как-то отпуск на юге, у теплого моря. Отдыхают неделю, другую. Солнце, море, горячий песок. Красота-а! Килограммами кушают мандарины, персики – не жизнь, а сплошное удовольствие.
