– Если Иващенко-большой согласится, то пусть остается. И тот человек, который помогать ему будет, – тоже. Но тех, кто хочет навестить семью, не задерживай. Да и сам отправляйся.
– Я позвоню домой. Меня там хорошо понимают.
– Добро. Я буду через четыре часа. Привет тебе просил передать раид Салман аль-Самхад. Я с ним по телефону беседовал. Правда, через нашего переводчика. Раид ждет тебя и готовится к встрече.
– Спасибо. Я его плохо помню, но визуально узнаю. Иващенко-большой говорит, что усы у Салмана знаменитые. Мол, одни такие на всю сирийскую армию. Про Иващенко-мелкого не решили?
– Наверху пока сомневаются. Не видят необходимости. А вот еще одну «Нерехту» я выпросить сумел. Если первая себя на сегодняшних испытаниях хорошо покажет, то выделят. Привезут ночью. Будут и специалисты по сборке. Говорят, что эти ребята любой модуль полностью монтируют за полчаса.
– Грузовой модуль Виктор Юрьевич собрал за двадцать минут.
– Это самый простой. Там электронику подключать и настраивать практически не надо. Только систему управления. А ты что, хочешь от специалистов отказаться?
– Нет. Я даже думаю, что к ним будет много вопросов от наших операторов.
– Ты их уже назначил?
– Одного. Он сам себя назначил. Вторым будет, я думаю, Кравченко. Он усердно «Уран» изучал. Наверное, и к «Нерехте» такой же интерес проявит.
– Ладно. Отправляй группу с семьями проститься, – проговорил полковник и отключился.
Лесничий вздохнул и приказал снайперу Величко:
– Группу собери! Сюда, ко мне. Я пока позвоню.
Величко убежал.
Что такое «отпустить группу домой на четыре часа», Лесничий знал отлично. Это действо обязательно происходило каждый раз, когда был получен приказ на выступление и хотя бы ориентировочно обозначено время отбытия. На сборы личному составу выделяется около шести, максимум восьми часов.
Так было всегда. Даже в первой командировке. Нормальная, чисто человеческая традиция, поскольку ехали волкодавы не на курорт. Они отправлялись туда, где людей часто убивают и есть риск не вернуться живым.
Отцы-командиры считали, что за час волкодавы доберутся домой. Столько же времени им понадобится на обратную дорогу. Еще два часа бойцам отпускалось на то, чтобы попрощаться с семьей.
Последние недели перед командировкой волкодавы всегда проводили, говоря сухим армейским языком, на казарменном положении. Они безвыездно находились на базе, готовились, интенсивно тренировались. Тем не менее времени им никогда не хватало.
Если тому же спецназу ГРУ на подготовку к операции обычно отводится два месяца, то у волкодавов весь этот процесс в лучшем случае укладывался в две недели, а то и в одну. Правда, следовало признать, что они всегда находились в боевой готовности и в любой момент могли выполнить приказ, каким бы он ни был. Подготовка волкодавов постоянно поддерживалась на очень высоком уровне.
Потому командование и считало, что время подготовки волкодавов можно сокращать, исходя из необходимости. А таковая в данном случае, как, впрочем, и обычно, диктовалась действиями противника.
Правда, в этой ситуации были и неприятные моменты. Боевая готовность бойцов частной военной компании может быть сколь угодно высокой, не считая некоторых навыков. Например, работы с роботом «Нерехта» против снайперов противника, как сейчас. Или с паралетом. Мотопарапланом в одной из предыдущих командировок бойцы группы пользовались. Но параплан и паралет – это разные летательные аппараты. Каждый из них имеет свое предназначение и условия применения.
Сергей Ильич подумал, что, может быть, даже хорошо, что начальство пока не включает в группу Виктора Васильевича Иващенко с его паралетом. Иначе кому-то пришлось бы еще и учиться летать на этой штуке. А приобрести полноценные навыки за одну ночь невозможно.
Одно дело – работа с роботом. Он будет уничтожен противником или просто не выполнит задачу, поставленную перед ним, и земля от этого не перевернется. А вот гибель каждого члена группы волкодавов – это чрезвычайное происшествие, сродни убийственному землетрясению. А ведь расстаться с жизнью, не умея летать, можно запросто.
Командиру надо исходить из того вооружения, которое есть у него здесь и сейчас, не искать лучшего вместо хорошего, не зная толком, что это такое. Никогда не следует разбрасываться. Лучше выбрать что-то одно и выполнить свою работу как можно качественнее.
Размышляя об этом, Сергей Ильич вытащил другой телефон, личный, и позвонил жене.
– Здравствуй. Это я.
– Я понимаю, что не соседка.
– Я, видимо, сегодня не успею приехать. А завтра мы отправляемся в командировку.
– Кавказ?.. – спросила жена.
– Не знаю.
– Значит, Сирия, – сделала она совершенно правильный вывод.
Зря он в прошлый раз привез ей пару сирийских сувениров.
– Не волнуйся сильно… – Сергей Ильич не стал разубеждать жену.
– А разве я когда-нибудь волновалась?! – резко ответила она.
Сергей Ильич давно и хорошо знал железный характер супруги. Тем не менее перед прошлой командировкой он сделал отметку на пузырьке с корвалолом, просто приклеил к этикетке волос, а по возвращении проверил. Пузырек опустел больше чем наполовину. Но он не сомневался в том, что жена никогда ему об этом не скажет.
Она не сердилась, как можно было бы подумать по серьезности ее голоса. Супруга так вот подбадривала его, не хотела, чтобы Сергей Ильич еще и о ней думал там, где часто стреляют.
– Игорь как? – спросил Лесничий про сына.
– С Дунканом гуляет.
Дункан – это тот пудель, которого завела себе сестра жены, но по семейным обстоятельствам вынуждена была от него избавиться. Вот Лесничие и взяли к себе добрую собачку, когда та была еще щенком. Не волкодав, конечно, тем не менее живая душа, очень ласковая и привязанная к хозяевам.
– Объяснишь Игорю, почему папа не попрощался?
– Он сын офицера. Все понимает.
– Тогда до встречи.
– Возвращайся быстрее. Мы ждем тебя.
Разговор пора было заканчивать, поскольку вся группа волкодавов, за исключением Иващенко-большого, собралась рядом с командиром. Сергей Ильич отключился и убрал мобильник.
Потом он окинул своих бойцов долгим серьезным взглядом и спросил:
– Ну так что, готовы еще раз в Сирию скататься?
Ему никто не ответил, но по группе прошел сдержанный одобрительный гул.
– Нет возражений, самоотводов?
– Да хоть сию минуту на самолет! – выразил общее мнение Величко.
– Сию минуту не требуется. Самолет еще не готов принять нас. Четыре часа вам дается на посещение дома и на прощание с семьей. Рекомендую для этого случая переодеться. В двадцать четыре ноль-ноль всем собраться в кабинете полковника Селиверстова. Все свободны. Величко, останься.
