– Слушайте внимательно, лорд-губернатор Раа! – Рок встает со своего места. – Вы ошибаетесь, полагая, что мы прибыли сюда с намерением уничтожить вас! Мы хотели лишь сохранить Сообщество. Не поддавайтесь на манипуляции Дэрроу, вы же умный человек! Примите условия верховной правительницы, и мы проживем в мире еще тысячу лет. Но если вы предпочтете иной путь и нарушите перемирие, не ждите от нас пощады! Где бы ни были спрятаны твои корабли, Дэрроу, они – жалкое подобие настоящего флота, краденые суда с шайкой дезертиров на борту! Мы – армада Меча! Стальная рука Легиона и воплощенная ярость Сообщества! Наши корабли затмят свет ваших миров! Вам известно, на что я способен. Среди командиров мне нет равных. А когда ваши флотилии охватит пламя, всадники центра войдут в города окраины во главе воздушных колонн, и в воздухе будет столько пепла, что ваши дети просто-напросто задохнутся! Если вы предадите свой цвет, устав и Сообщество – а нарушив перемирие, вы совершите все вышесказанное, – Илион сгорит дотла! Я покажу вам, что такое руины! Я выслежу всех людей, которых вы когда-либо знали, и истреблю их семя во всех мирах! Да, я пойду на это с тяжелым сердцем, но я – житель Марса! Я – человек войны! Поэтому мой гнев будет страшен! – провозглашает он, протягивая Ромулу руку, на которой блестит перстень с волком братства Марса, открывшим пасть в беззвучном голодном вое. – Давайте обменяемся рукопожатиями ради вашего народа и ради блага всех золотых, или же эта рука построит мир в Сообществе на пепелище ваших домов!
Ромул обходит вокруг стола и останавливается напротив Рока, застывшего с протянутой рукой. Лорд-губернатор снимает с бедра свернутый хлыст, разворачивает и переводит в режим лезвия. На клинке высечены сцены эпохи Старой Земли и Завоевания. Род Раа такой же древний, как у Виргинии и Октавии. Ромул проводит лезвием по ладони, слизывает сочащуюся из раны алую кровь, а потом плюет Року в лицо.
– Это кровная месть! Если мы с тобой встретимся, то в живых из нас останется только один, Фабий! Если мы с тобой еще раз окажемся в одной комнате, то один из нас должен пасть!
На такое формальное, ледяное объявление вендетты Року остается лишь ответить кивком.
– Вела, проводи императора к его челноку: ему пора готовить свой флот к сражению!
– Ромул, не дай ему уйти! – говорит Мустанг. – Он слишком опасен!
– Согласен, – киваю я, но по совершенно иным причинам.
Мне не хочется, чтобы Рок участвовал в этой битве. Не желаю, чтобы его кровь была на моих руках.
– Возьми его в плен на время сражения, а потом отпусти целым и невредимым!
– Это мой дом, – безоговорочно отвечает Ромул. – У нас есть правила. Я гарантировал ему безопасность и сдержу слово.
Рок вытирает кровь и сплевывает в ту же салфетку, которой промокал рот после чизкейка, а потом идет вслед за Велой к лестнице, ведущей в дом. Поднявшись на одну ступеньку, он останавливается и оборачивается. Не знаю, к кому он обращается, ко мне или к золотым, но когда он произносит свои последние слова, я понимаю, что они останутся в памяти многих поколений:
Братья, сестры, пробил час,
И огонь в груди угас.
Над могилой вашей стон,
Я пошлю вам вечный сон!
– Благодарю вас за гостеприимство, лорд-губернатор! – изящно кланяется Рок. – Думаю, мы с вами скоро увидимся!
Рок уходит, и Ромул приказывает Веле задержать его до тех пор, пока я не покину Ио в целости и сохранности.
– Сообщите моим императорам и преторам, – обращается он к одному из копейщиков, – чтобы они вышли на связь через двадцать минут! Нужно разработать план битвы! Дэрроу, если ты хочешь подключить к совещанию своих преторов…
Но я не слушаю лорд-губернатора. Все мои мысли только о Роке. Возможно, я уже никогда не увижу его. Так и не смогу сказать ему все, что наболело и тяжким грузом лежит на сердце. Однако понимаю, что ради моего народа мне нужно отпустить его.
– Иди, – говорит мне чуткая Мустанг.
Встаю, неловко извиняюсь и все-таки успеваю догнать бывшего друга в саду. Он только что зашнуровал ботинки, и Вела в сопровождении нескольких военных повела его к железным воротам.
– Рок! – окликаю его я; он застывает на месте, и что-то в моем голосе заставляет его обернуться и посмотреть мне в глаза. – Когда я потерял тебя? – спрашиваю я.
– Когда умерла Куинн.
– То есть ты планировал убить меня, еще не зная, что я – алый?
– Золотой, алый… Какая разница! У тебя черная душа, а Куинн была хорошим человеком. Как и Лия. А ты просто использовал их. Ты – чудовище, Дэрроу! Лишаешь своих друзей жизни, просто выбрасываешь их за ненужностью и вдобавок умудряешься убеждать себя в том, что смерть каждого была не напрасной! История знает множество таких, как ты. У Сообщества есть свои минусы, но иерархия… наше мироустройство – это лучшее из того, что может себе позволить человечество.
– И ты считаешь себя вправе решать такие вещи?
– Да. Считаю. Но если ты победишь меня в космосе, то это право достанется тебе!
43
История повторяется
С руки Мустанг капает кровь. В воздухе звенят детские голоса:
– Сын мой, дочь моя, да не узнаешь ты, что такое страх, благодаря этой крови.
Юная босоногая девственница с белыми волосами идет по холодным металлическим панелям между рядами коленопреклоненных великанов, держа в руках стальной кинжал, с которого капает кровь ауреев, и произносит:
– Да не узнаешь ты, что такое поражение! Только победа!
На доспехах золотых выгравированы великие деяния их предков, а плащ этого мальчика чист, как первый снег. Девочка проводит лезвием по уже пораненной руке Ромула Раа, который стоит, прикрыв глаза, в своих белых, отполированных до блеска доспехах с драконом и свободной рукой держит за руку старшего сына. Мальчику нет и семнадцати, он только-только поступил в училище на Ганимеде. Сегодня его глаза сверкают от возбуждения. Если бы это юное создание понимало, что́ его ждет всего лишь через час… Его старшая двоюродная сестра встает на колени рядом с ним, кладя ладонь на его колено, брат девушки следует ее примеру. Все члены семьи выстраиваются в цепочку на мостике. За девочкой идут дети, несущие штандарты золотых с изображениями скипетра, меча и свитка, увенчанного лавром.
– Трусость да покинет тебя! Пусть твой гнев горит ярким огнем!
Девочка подносит окровавленный кинжал Каваксу Телеманусу и его младшей дочери Траксе – веснушчатой девчонке с копной непослушных волос, которая смеется так же раскатисто, как отец, и так же наивна и добра, как Пакс.
– Встаньте, дети Илиона, золотые воины, и возьмите с собой силу вашего цвета!
Две сотни золотых преторов и легатов поднимаются с колен. Во главе войска стоят Мустанг и Ромул, по обе руки от них – Телеманусы и дом Аркосов. Мустанг поднимает руку и проводит ладонью по лицу, оставляя кровавый след. Двести убийц повторяют ее движение, но только не я. Мы с Сефи наблюдаем из угла за церемонией, во время которой офицерский состав объединенных сил моих золотых союзников отдает дань уважения предкам. Марсианские реформаторы, тираны окраины, старые друзья и старые враги собираются на мостике флагманского корабля Виргинии – построенного двести лет назад дредноута «Дея Торис».
[6]
