Гибель верфей ужасна: без песни, без единого звука, в полной тишине, под немигающим взглядом звезд пропадает величайший памятник эры золотых. И где-то на задворках сознания тьма нашептывает мне древнюю мудрость: смерть одного влечет за собой смерть второго, смерть второго – смерть третьего, и так до бесконечности…
Этот момент куда печальнее, чем мне бы хотелось. Поворачиваюсь к Сефи, не в силах больше глядеть на гибнущие доки. Обломки металла медленно летят в сторону луны, вскоре они упадут в море или на города Ганимеда.
– Кораблю нужно новое имя. – Я смотрю черной в глаза, на ее лице играют белые отсветы. – Хочу, чтобы назвала его ты.
– «Tyr Morga», – не задумываясь, отвечает она.
– А что это значит? – спрашивает Холидей.
Гляжу из панорамного иллюминатора на волну взрывов, сотрясающую доки, на эвакуационные капсулы, сгорающие в атмосфере Ганимеда, и говорю:
– Это значит «Утренняя звезда».
Часть IV
Звезды
Помни, сын мой, как жили в цепях,
Злато и сталь наводили страх,
Но с песней вырвались мы из оков
В долину счастливых снов.
Эо из Ликоса
50
Гром и молния
Армада Меча разгромлена. Уничтожено более половины судов, четверть захвачена, остальные скрылись вместе с Антонией или разрозненными группами, объединились вокруг уцелевших преторов и в срочном порядке направляются в центр. Траксу и ее сестер на скоростных корветах под командованием Виктры я послал в погоню за Антонией. Они должны вызволить из плена Кавакса, которого бойцы Антонии захватили при попытке взять «Пандору» на абордаж. Севро я попросил отправиться с Виктрой, решив, что им лучше быть вместе, но он навестил ее на корабле и вернулся за полчаса до вылета, обиженный и тихий. Обсуждать со мной произошедшее он отказался.
Мустанг сходит с ума от беспокойства за Кавакса, но виду не подает. Она бы лично возглавила спасательную операцию, но сейчас ее место здесь. В спешном порядке ремонтируем корабли, готовя их к долгому путешествию, утилизируем те суда, что не подлежат восстановлению, рыщем среди обломков в поисках выживших. Между повстанцами и губернаторами Газовых Гигантов воцарилось хрупкое перемирие, которое может разрушиться в любой момент.
После битвы прошло два дня и две бессонные ночи. Ромулу, судя по всему, тоже не довелось отдохнуть. Глаза потемнели от гнева и переутомления. В день сражения он потерял не только руку и сына. К личной встрече никто из нас не готов, поэтому решаем переговорить по голографической связи.
– Как я и обещал, вы получите независимость, – заверяю его я.
– А ты получишь корабли, – отвечает он. – Но их недостаточно, чтобы победить центр. Тебя ждет встреча с самим Повелителем Праха.
– Сгораю от нетерпения. У меня большие планы в отношении его хозяйки.
– Ты полетишь на Марс?
– Очень скоро ты узнаешь, куда мы отправимся.
– Кое-что в этой битве представляется мне любопытным, – вдруг говорит Ромул после долгой паузы. – Ни на одном из захваченных нами кораблей не нашлось боеголовок весом более пяти мегатонн. Несмотря на все твои заявления, несмотря на… доказательства.
– А мои люди нашли, и не одну, – вру я. – Если сомневаешься – добро пожаловать на борт. Ничего любопытного в этом нет! Разумеется, Рок предпочел хранить боеголовки на «Колоссе», чтобы не упускать их из виду ни на секунду. Нам просто повезло, что я сумел вовремя взять мостик! Доки можно построить заново, а вот потерянную жизнь не вернешь!
– У них вообще были боеголовки? – напрямую спрашивает Ромул.
– Думаешь, я стал бы лгать тебе и рисковать будущим своего народа? – улыбаюсь я, но без особого веселья. – Теперь судьба ауреев в твоих руках, Ромул. Дареному коню в зубы не смотрят.
– Твоя правда, – отвечает он, хотя прекрасно понимает, что моя легенда шита белыми нитками.
Ромул знает, что я переиграл его, однако ему придется повторить эту ложь перед золотыми окраины, если он хочет мира. Война сейчас им невыгодна, но если о моем поступке станет известно, честь не позволит ауреям оставить его безнаказанным. Допустим, они нас атакуют. Тогда, скорее всего, выигрыш останется за мной, но окраина способна причинить достаточно вреда, чтобы не дать нам победить в войне с центром. Вот почему Ромул делает вид, что верит мне, а я готов жить с чувством вины из-за того, что обрекаю сотни миллионов на рабство и лично подписываю смертный приговор тысячам Сынов Ареса, сдавая их полиции Ромула. Я предупредил их, но сбежать удастся не всем.
– Я бы хотел, чтобы твои корабли покинули наши границы до наступления ночи, – заявляет Ромул.
– Нам нужно еще три дня, чтобы подобрать всех выживших, и после этого мы улетим.
– Прекрасно! Мои корабли сопроводят твой флот до оговоренных нами границ, и после того, как твой флагман пересечет пояс астероидов, путь сюда вам заказан. Если хотя бы одно судно, находящееся под твоим командованием, нарушит границу, мы объявим вам войну.
– Я помню уговор.
– Лучше тебе не забывать о нем. Пламенный привет центру. Я обязательно передам твои наилучшие пожелания Сынам Ареса, которых ты оставляешь здесь, – ехидно добавляет он и отключается.
* * *
Через три дня после разговора с Ромулом мы улетаем, оставшиеся ремонтные работы проводим по дороге. Сварщики и ремонтники облепили корпуса кораблей, словно доброкачественная опухоль. Мы потеряли более двадцати пяти флагманов во время битвы, но взамен захватили семьдесят. Одержали одну из величайших военных побед в современной истории, но ореол романтики меркнет, когда приходится отскребать от пола останки друзей.
Во время битвы легко быть храбрым, потому что восприятие окружающего ограничивается органами чувств: зрением, обонянием, осязанием, вкусом, слухом, – и это лишь малая часть того, что происходит вокруг. Потом, когда картина постепенно разворачивается в памяти, ты вдруг осознаешь ужас совершенного тобою, боль от потери друзей. Тебя просто захлестывает огромной волной. В этом проклятие космических битв – ты сражаешься, а потом проводишь месяцы в ожидании, убивая время. А потом снова сражаешься.
Пока что я не говорил своим людям, куда мы направляемся. Бойцы вопросов не задают, а вот офицеры не дают мне прохода, но я раз за разом отвечаю одно и то же:
– Куда надо.
Костяк моей армии составляют Сыны Ареса, которым не привыкать к тяготам военной жизни. Они устраивают танцы и сборища, заставляют петь свои натруженные в боях глотки. Их пример заразителен. По мере удаления от Юпитера по коридорам все чаще прогуливаются мужчины и женщины. Порой слышен чей-то веселый свист. Одни приметывают нашивки с номером отряда на форму, другие разрисовывают биоскафандры яркими красками. Здесь, в отличие от холодного, просчитанного до мелочей быта, заведенного во флоте Сообщества, бурлит жизнь. Однако все держатся представителей своего цвета, а с другими общаются только по приказу командования. Все далеко не так гармонично, как я себе представлял, но это только начало. Чувствую некоторое отчуждение, хотя бодро улыбаюсь и изо всех сил стараюсь быть хорошим лидером.
