Залитый кровью своей бабки, Лисандр хватает ее лезвие и преграждает нам путь:
– Я не позволю вам убить ее!
– Лисандр… не надо, – произносит Октавия. – Слишком поздно…
Глаза мальчика опухли от слез. Лезвие дрожит в руках. Кассий делает шаг вперед и протягивает руку:
– Брось оружие, Лисандр! Я не хочу убивать тебя!
Мы с Виргинией обмениваемся взглядами, Октавия все понимает и наверняка содрогается от ужаса. Лисандр знает, что у него нет шансов. Разум берет верх над горем, он роняет лезвие и отходит в сторону, безразлично наблюдая за нами.
Взгляд Октавии затуманился и потемнел, она уже на полпути в мир иной, где у нее не будет власти. Я думал, что перед смертью она будет изрыгать проклятия или умолять спасти ее, как Виксус или Антония, но в ней нет ни грана слабости даже сейчас. Перед смертью она ощущает печаль по утраченной любви. Не она создала иерархию цветов, но надежно охраняла ее долгое время и должна поплатиться за это.
– Почему? – спрашивает Октавия у Кассия, вне себя от горя. – Почему?
– Потому что ты – лгунья! – отвечает он.
Молча Кассий достает из-за пояса маленький голографический проектор в виде крошечной пирамиды и вкладывает его в окровавленные руки правительницы. По поверхностям пирамиды пляшут изображения, а потом над руками Октавии возникает голограмма. В голубоватом свечении проигрывается запись убийства семьи Кассия. По коридору скользят тени, на поверку оказывающиеся людьми в скафандрах-скарабеях. В одном из коридоров они встречают тетю Кассия, убивают на месте, идут дальше, а потом вытаскивают из комнат детей, закалывают их лезвиями и пинают сапогами. Гора мертвых тел растет, их на всякий случай поджигают, чтобы никто не выжил. В ту ночь погибло более сорока детей и членов семьи, не имеющих аурейского статуса. Убийцы хотели свалить вину на Фичнера, но на самом деле резню устроил Шакал. Он положил конец войне между Беллона и Августусами, потом разоблачил и взял в плен меня на церемонии триумфа, а в обмен на это правительница пообещала ему хранить историю с Беллона в тайне и во всем помогать.
– И ты еще спрашиваешь почему? – почти неслышно произносит Кассий. – Потому что ты не знаешь, что такое честь! Став всадником-олимпийцем, я поклялся защищать устав золотых, стоять на страже порядка и справедливости в Сообществе человека! Ты тоже давала присягу, Октавия, но нарушила слово. Так поступили все золотые, вот почему наш мир разрушен! Возможно, новый мир будет немного лучше…
– Наш мир – лучшее, что мы можем себе позволить, – шепчет Октавия.
– Ты правда веришь в это? – спрашивает у нее Мустанг.
– Всем сердцем…
– Тогда мне жаль тебя… – склоняет голову Мустанг.
– Мое сердце принадлежало моему брату, – поддерживает ее Кассий. – И я не хочу жить в мире, в котором нет места таким людям, как он. Если бы брат был жив, то наверняка открыл бы свое сердце надежде, поверил бы в возможность нового мира! И ради Юлиана попытаюсь поверить и я! – произносит Кассий, глядя на меня, и протягивает мне два голографических куба.
На первом – запись убийства моих друзей на триумфе. Второй предназначается правителям окраины. Когда они увидят эту запись, то сразу поймут, что я защищал их. От политики никуда не денешься. Вкладываю и эти два куба в руки правительницы, и перед ней загорается изображение Реи. Бело-голубая луна величественно плывет в космосе рядом со своими братьями Гиперионом и Титаном, вращающимися на орбитах огромного Сатурна. Внезапно над северным полюсом луны едва заметно возникают крошечные, невинные вспышки, а потом над поверхностью расцветают огненные грибы.
Отблески ядерного взрыва отражаются в глазах правительницы. Мустанг отходит в сторону, и я приседаю на корточки рядом с Октавией. Говорю тихо и спокойно, чтобы она поняла, что в конце жизни ее настигла не месть, а справедливое возмездие. Она смотрит через мое плечо на голографическую карту: моя армада Зерна продолжает высадку на Луну, несмотря на непрекращающийся огонь из всех орудий с поверхности.
– У моего народа есть легенда о существе, которое стоит у обочины дороги, ведущей в загробный мир. Это существо отделяет злых людей от добрых. Его зовут Жнец. Я – не он, я – обычный человек, но совсем скоро ты встретишься с настоящим Жнецом, и он будет судить тебя за твои грехи.
– Грехи? – качает головой Октавия, глядя на три голограммы, танцующие над ее руками, – каплю в море зла, что она совершила. – Это не грехи, а неизбежные жертвы, которые приходится приносить правителям, – шепчет она, сжимая кубы. – Эти жертвы значат для меня не меньше, чем мои победы. Потом ты поймешь… Ты станешь таким же, как я, завоеватель…
– Никогда!
– Там, где нет солнца, может быть лишь тьма, – дрожа от ледяного дыхания приближающейся смерти, произносит Октавия.
С трудом подавляю в себе порыв укрыть ее. Она прекрасно знает, что будет дальше: после ее смерти начнется битва за престол и золотые разделятся на враждующие лагеря.
– Кто-то должен быть правителем, иначе через тысячу лет дети спросят: «А кто уничтожил все миры? Кто погасил огонь надежды?» – а родители ответят, что это твоих рук дело.
Ничего нового. Я спрашивал у Севро, чем, по его мнению, все это закончится, но ответ знал заранее. Я не собираюсь заменять тиранию на хаос, но Октавии об этом знать не обязательно. Она с трудом сглатывает, судорожно ловя губами воздух, и хрипит:
– Останови его! Ты должен остановить… Адриуса!
Таковы последние слова Октавии Луны, и вскоре огни Реи в ее глазах меркнут, жизнь покидает холодные зрачки и золотистую радужку. Она смотрит в бесконечную тьму, и я закрываю ей веки. От ее смерти, от ее слов и страха у меня по спине бегут мурашки.
Правительница Сообщества, властвовавшая над нами шестьдесят лет, мертва, а я не чувствую ничего, кроме ужаса, потому что Шакал вдруг начинает хохотать.
63
Тишина
Кажется, что от его хохота дрожат стены. Лицо кажется еще бледнее в свете голографической картины Луны и беспрерывных вспышках выстрелов сражающихся кораблей. Мустанг отключила трансляцию и уже анализирует базу данных правительницы, Кассий подходит к Лисандру, а я поднимаюсь с колен над трупом Октавии. Мое израненное тело охвачено обжигающей болью.
– Что она имела в виду? – спрашивает Кассий.
– Понятия не имею.
– Лисандр… – пытается заговорить с мальчиком Кассий, но тот находится в шоке от пережитого ужаса и молчит.
– Люди смотрят запись смерти Октавии на всех кораблях и планетах. Коммуникационные каналы едва справляются. Они не понимают, кто теперь главный. Надо действовать, пока они не решили поддержать кого-то из своих!
– Что ты задумал?! – выкрикивает Севро, когда мы с Кассием подходим к Шакалу. – Что она имела в виду? – трясет он коротышку, а потом прижимает его коленом к полу.
– Убери своего пса, – огрызается Шакал.
