Я делаю Севро знак прекратить, и тот начинает расхаживать вокруг Шакала, весь дрожа от бушующего в крови адреналина.
– Ну и каков же твой план? – спрашиваю я.
– С ним бесполезно разговаривать, – говорит мне Мустанг.
– Бесполезно? А как вы думаете, почему правительница впустила меня сюда? – ухмыляется лежащий на полу Шакал. – Почему она не боялась, что у меня при себе пистолет? – Он поднимается на колено, придерживая раненую руку. – Она знала об угрозе пострашнее, вот и вела себя как паинька!
Он смотрит на меня из-под растрепавшейся челки. Взгляд спокойный. Адриуса не пугает резня, которую мы тут устроили. Его совершенно не трогает, что он сам привел нас сюда, а теперь истекает кровью.
– Я помню, как мы оказались под землей, Дэрроу, – медленно произносит он. – Помню холодные на ощупь камни. Члены моего братства Плутона сгрудились вокруг меня и испуганно жались друг к другу в полной тьме. Они смотрели на меня затаив дыхание. Я очень боялся, что подведу их. Ведь я так долго готовился к училищу, а мой отец всегда был обо мне невысокого мнения. В эти секунды решалась моя судьба, на кону была моя жизнь. Мы покинули наш замок, спасаясь от Вулкана. Они пришли так быстро… хотели взять нас в рабство. Враги бежали к нам по тоннелю, когда я принял решение взорвать шахты, чтобы братство Вулкана погибло под обвалом. У меня в ушах звучал голос отца. Он говорил, что ничуть не удивлен, что я оказался таким слабаком. После того взрыва, обвалившего вход в тоннель, я на неделю оглох. Еще через неделю мы убили одну из девушек и съели ее ноги, чтобы не умереть от голода. Она умоляла нас не делать этого, умоляла выбрать кого-нибудь другого. В тот момент я понял, что, если не принести кого-то в жертву, никто не выживет!
– Мустанг… – шепчу я, чувствуя, как меня с головой захлестывает ледяная волна страха, которая зарождается где-то внизу живота.
– Значит, они здесь! – в ужасе восклицает она.
– Кто – они? Что происходит? – шипит Севро.
– Дэрроу… – встревоженно говорит Кассий.
– Бомбы не на Марсе, а на Луне, – отвечаю я.
Шакал расплывается в улыбке, медленно поднимается на ноги, и никто из нас не смеет остановить его. Теперь мне ясно все: вот откуда напряжение между ним и правительницей, угрожающие намеки, его смелость прийти сюда, в место силы правительницы, безнаказанные насмешки над Айей…
– О черт! Черт, черт, черт! – рвет на себе волосы Севро.
– Я и не собирался взрывать Марс, – объясняет Шакал. – Это моя родина, здесь все началось. Гелий с Марса – кровь, текущая в жилах империи, а Луна, эта засохшая мумия, как и Октавия, – просто жадный старый паразит, сосущий мозг из костей Сообщества и все время разглагольствующий о прошлом, вместо того чтобы смотреть в будущее! Октавия уступила мне, и вам придется сделать так же, потому что вы – слабаки, которых ничему не научила Проба! Неужели вам не понятно, что ради победы необходимо чем-то пожертвовать?!
– Мустанг, ты сможешь обнаружить бомбы? – спрашиваю я. – Мустанг! – повторяю я, но она онемела от ужаса.
– Нет. Он наверняка заглушил радиационный фон. Да и что толку? Мы все равно не сумеем дезактивировать их… – наконец бормочет она и тянется к интеркому, чтобы сообщить новость нашим кораблям.
– Нажмешь кнопку вызова, и я буду взрывать по одной бомбе в минуту, – предупреждает ее Шакал, постукивая себе по уху с крошечным имплантатом-интеркомом.
Нас наверняка слушает Лилат, и детонатор, судя по всему, у нее. Вот что имел в виду Шакал, называя ее залогом своей безопасности.
– Неужели вы думаете, что я стал бы рассказывать вам о своих планах, если бы у вас был хоть какой-то шанс помешать мне? – спрашивает он, приглаживая волосы и вытирая кровь с доспехов. – Бомбы были заложены несколько недель назад. Синдикат провез их контрабандой по моему поручению. Мощности хватит для того, чтобы на Луне наступила ядерная зима. Вторая Рея, если угодно. После установки я известил об этом Октавию и сообщил свои условия: она продолжает оставаться у власти до победы над повстанцами – тут, конечно, вышло не совсем так, как планировалось, – а в день триумфа созывает сенат, отрекается от Трона Зари и объявляет меня своим преемником. В обмен на эту малость я пообещал ей не разрушать Луну.
– Так вот почему Октавия разогнала сенат, – с отвращением в голосе произносит Мустанг. – Чтобы ты стал верховным правителем!
– Да.
Отхожу от него, совершенно измотанный долгой битвой. Тело ослабело от борьбы, от потери крови, а теперь еще это… Эгоизм Адриуса просто поражает.
– Да ты, на хрен, спятил! – возмущается Севро.
– Вовсе нет, – возражает Мустанг. – Если бы он сошел с ума, я бы простила его. Адриус, на Луне живет три миллиарда людей! Ты не станешь этого делать!
– Им на меня плевать, так почему я должен думать о них? – усмехается он. – Это просто еще одна игра, и на сей раз победа за мной!
– Где бомбы? – спрашивает Мустанг, с угрожающим видом двигаясь в его сторону.
– Ну-ну, потише! – осаживает ее он. – Если хоть один волосок упадет с моей головы, Лилат взорвет бомбу!
– Это живые люди! – выходит из себя Мустанг. – В твоих силах подарить жизнь трем миллиардам людей, Адриус! Такой власти еще не было ни у кого! У тебя есть шанс стать лучше, чем отец! Лучше, чем Октавия!
– Ах ты, сучка высокомерная! – недоверчиво смеется он. – Думаешь, что до сих пор можешь мной манипулировать? Первая бомба будет на твоей совести! Лилат, взрываем бомбу в южной части района Маре-Сернитатис!
Мы все смотрим на голограмму Луны, тщетно надеясь, что он все-таки блефует или Лилат не услышит его, но на голограмме холодного голубого цвета вдруг вспыхивает алая точка. Она разгорается и на наших глазах распространяется в радиусе десяти километров от центра города. Мустанг бросается к компьютеру.
– Ядерный взрыв! – шепчет она. – В этом районе проживает более пяти миллионов людей!
– Проживало, – поправляет ее Шакал.
– Псих! – визжит Севро, бросаясь к Шакалу, но Кассий преграждает ему путь. – А ну с дороги!
– Успокойся, Севро!
– Осторожнее, Гоблин! Только что погибло пять миллионов, могут умереть еще сотни, – спокойно говорит Шакал.
– Дэрроу, что же делать?! – ошеломленно вскрикивает Севро, хватаясь за сердце: оно сейчас адски болит от огромной дозы наркотика.
– Как – что? Слушать и повиноваться! – отвечает за меня Шакал.
– И чего ты хочешь? – сделав над собой усилие, выдавливаю я.
– Чего я хочу? – переспрашивает он, отрывая зубами кусок рубашки и забинтовывая окровавленную руку. – Да чтобы ты осуществил свою мечту. Стал таким, как твоя жена, то есть святым великомучеником. Ты убьешь себя прямо здесь. На глазах у моей сестры. И три миллиарда людей останутся в живых! Ты ведь жаждал этого, правда? Хотел стать героем? Так давай, вперед! Ты умрешь, меня коронуют, и наступит мир!
