– Чем ты, – поправляет ее Холидей и оттягивает ворот тюленьей шкуры, демонстрируя Виргинии татуировку Тринадцатого легиона на шее. – Но не я.
– Ты из Тринадцатого?! – не в силах скрыть удивление, ахает Мустанг.
– Была из Тринадцатого. Суть вот в чем: ППП! Согласно Полевым правилам преторов, на борту кораблей долгосрочных миссий должно быть столько экипировки, чтобы каждый отряд мог выжить в любых условиях в течение месяца. Так что там будут вода, еда, отопительные приборы и гравиботы.
– А если эти ребята уцелели после аварии? – спрашивает Мустанг, многозначительно глядя на раненую Холидей и наши скромные боеприпасы.
– Значит, при встрече с нами не уцелеют, – громогласно заявляет Рагнар.
– И лучше нам нанести удар сейчас, пока они еще приходят в себя, – говорю я. – Выходим прямо сейчас, двигаемся на максимальной скорости, и тогда, может, доберемся туда до начала шторма. Это наш единственный шанс!
Рагнар и Холидей поддерживают мое решение. Черный начинает собирать оружие, серая проверяет заряд винтовки, а вот Мустанг не спешит. Мне кажется, она чего-то недоговаривает.
– Что такое? – поворачиваюсь к ней я.
– Понимаешь, насчет Кассия… – медленно произносит она. – Я же не могу на сто процентов утверждать, что это он. А если он не один? Вдруг с ним Айя?
28
Пир
Ураган начинается, когда мы карабкаемся по скалистому отрогу горы. Вскоре мы перестаем видеть дальше своего носа. Серые острые снежинки колют нас, словно стальными иглами. Метель скрывает все: небо, лед, горы на материке. Мы идем согнувшись в три погибели, щуримся в щели капюшонов-балаклав. Лед хрустит под ногами, завывания ветра оглушительны, словно шум водопада. Упорно передвигаю ноги, заставляя себя двигаться дальше. Мы с Мустанг и Холидей связаны веревкой – так делают черные, чтобы не потеряться во время шторма. Рагнар шагает впереди; как он тут ориентируется, мне совершенно непонятно.
Черный возвращается к нам, легко перепрыгивая с камня на камень, и делает знак следовать за ним.
Легко сказать: в нашем крошечном мирке бушуют яростные стихии. Горы скрыты под белым покровом, нависающие над нами скалы – единственная защита от ветра. Мы карабкаемся по острым черным камням, раздирая о них перчатки, а ураганные порывы упорно пытаются сбросить нас в очередную расселину или бездонное ущелье. Мы все еще живы только благодаря физической нагрузке. Холидей и Мустанг двигаются быстро, и через час такого ужасного путешествия Рагнар приводит нас к проходу в горах. Ураган немного стихает. Внизу на горном склоне виднеются очертания подбившего нас корабля.
Мне жаль этого красавца. Очертаниями напоминает акулу, роскошный, усыпанный звездами хвост говорит о том, что это длинное изящное гоночное судно сошло со знаменитых верфей Ганимеда. Чьи-то руки с любовью выкрасили его в алый и серебряный цвета. А теперь обломки почерневшего корпуса раскиданы по всему горному хребту. Кассию – если это и правда он гнался за нами – пришлось нелегко. Хвостовую часть корабля оторвало, она лежит примерно в полукилометре от остального корпуса. Кажется, что рядом никого нет. Холидей проводит рекогносцировку, используя оптический прицел винтовки, – никаких признаков жизни или движения.
– Тут что-то не так, – шепчет Мустанг, присаживаясь рядом со мной на корточки. С лезвия на ее плече на меня смотрит физиономия ее отца.
– Ветер против нас, запахов не разобрать, – кивает Рагнар; его черные глаза обшаривают горные пики в поисках угрозы.
– Мы не можем рисковать. Вдруг они откроют огонь из засады? – говорю я, чувствуя, как шторм снова набирает силу. – Надо спешить туда! Холидей, прикроешь нас! – командую я.
Серая выкапывает в снегу небольшой окоп, ложится в него и закрывается термоодеялом. Мы засыпаем ее снегом поверх одеяла, торчит только дуло винтовки. Потом Рагнар съезжает вниз по склону, чтобы заняться хвостовой частью корабля, а мы с Виргинией бежим к корпусу.
Пригнувшись, пробираемся по камням, нас подгоняет с новой силой задувший ураганный ветер, и корабль мы видим, лишь подойдя к нему на пятнадцать метров. Последние метры ползем по-пластунски, находим пробоину в фюзеляже – как раз в том месте, куда попала торпеда Рагнара. Вообще-то, я ожидал увидеть лагерь боевых цветов и золотых, готовящихся выследить нас, а этот корабль напоминает сведенный судорогой труп. Энергоснабжение то включается, то отключается. Внутри стоит гулкая пустота, темно, хоть глаз выколи. Мы движемся к центру судна, и тут я слышу, как на пол гулко падают большие капли. По запаху я не глядя понимаю, что это кровь. В пассажирском отсеке находим на полу дюжину серых. Они в лепешку расшиблись, когда корабль упал и напоролся на скалы. Мустанг опускается на колени рядом с искалеченным телом одного из серых и внимательно осматривает его форму.
– Дэрроу, гляди! – Она оттягивает мертвецу воротник и показывает татуировку.
Цифровые чернила продолжают мерцать даже на мертвой плоти. Легион XIII! Значит, здесь и правда был Кассий. Вращая ручку лезвия, меняю форму извивающегося клинка, делая его более коротким и широким, – с таким оружием легче управляться в тесных коридорах корабля.
На борту никаких признаков жизни, Кассия и след простыл. В остове корабля гуляет ветер. Под ногами у нас потолок, а над головой – пол, от этого странно кружится голова. С потолка, словно внутренности разодранного животного, свисают сиденья и пряжки ремней. Корабль содрогается и оживает: вспыхивает свет, и мы видим десятки разбитых планшетов, осколки посуды и жевательные резинки. Из трещины в металлической стене капают сточные воды. Вокруг все снова погружается во тьму. Мустанг дергает меня за рукав и показывает на разбитое окно отсека, за которым виднеются странные следы на снегу. В тусклом свете можно разглядеть темные полосы крови. Мустанг жестами спрашивает у меня: «Медведь?» – и я киваю. Видимо, зверь наткнулся на обломки судна и решил полакомиться останками членов дипломатической миссии. Меня передергивает от того, как жестоко обошлась судьба с благородным Кассием.
Из дальней части корабля до нас доносится шумное чавканье. Гризли! Мы крадемся вперед, заранее ощущая ужас от того, что нам предстоит увидеть, и наконец входим в пассажирский салон. После училища мы на всю жизнь запомнили звук, с которым зубы вгрызаются в сырое мясо, но зрелище все равно ужасающее, даже для меня. Золотые свисают с потолка вверх ногами в страховочных сетках, словно запутавшиеся в паутине мухи, ноги у большинства перебиты погнувшейся арматурой. Под ними скорчились пять чудищ: жесткий мех когда-то был белоснежным, а теперь посерел от грязи и весь заляпан пятнами крови. Они обгладывают мертвые тела. Головы у жутких хищников совсем как у огромных медведей, но во взгляде черных холодных глаз светится разум. Они передвигаются на задних лапах. Самый крупный зверь из стаи поворачивается к нам, и тут на корабле снова загорается свет. Из-под медвежьей шкуры видны мускулистые руки, густо намазанные тюленьим жиром, чтобы защитить кожу от мороза, и испачканные кровью освежеванных золотых. Каннибалы успели встретиться с нами взглядом, один из стаи что-то кричит, но слов мне не разобрать.
