– Что она говорит? – спрашивает Холидей.
– Они обсуждают события на Фобосе. Думают, что видели огни битвы – будто бы боги сражаются между собой. Вон те считают, что мы должны быть пленниками, а не гостями, – переводит Мустанг. – Отдайте им оружие.
– Черта с два! – Холидей делает шаг назад, сжимая в руке винтовку, но я хватаю ружье за ствол и отдаю им вместе с лезвием. – Нет, это ни в какие ворота не лезет, – бормочет серая.
* * *
Хранители Шпилей надевают нам на руки и на ноги тяжелые кандалы, стараясь не прикасаться к нашей коже и волосам, а потом тащат к тоннелю, уводя от валькирий. Проходя мимо Сефи, я замечаю, что на ее белом лице застыло странное, напряженное выражение.
Нас проволокли по тускло освещенным коридорам и бросили в каменный мешок без окон. Спертый воздух помутнел от горящего в железных подсвечниках тюленьего жира. Я пытаюсь залезть на высокую каменную плиту, но срываюсь. Меня трясет от ярости и беспомощности. Все случилось слишком быстро, и я перестаю понимать, что происходит. Однако тщетность моих усилий и нелепость планов мне совершенно ясны. Мустанг и Холидей молча смотрят на меня. С момента реализации моего великого замысла прошел всего один день, а Рагнара уже нет с нами.
– Почему ты не дал ей убить Беллона? – восклицает Холидей, но я молчу.
– Ну как, пришел в себя? – осторожно спрашивает Мустанг.
– А сама-то как думаешь? – огрызаюсь я.
Она ничего не отвечает. Мустанг не из тех хрупких барышень, которые обижаются по поводу и без повода и закатывают истерики, что они, мол, только хотели помочь. Ей слишком хорошо известно, что значит потерять близкого человека.
– Нам нужен план, – ровным тоном говорю я, пытаясь не думать о Рагнаре.
– Рагнар и был нашим планом! – бурчит Холидей. – Он был нашим долбаным планом!
– Мы можем все исправить!
– И как, интересно знать? – спрашивает Холидей. – Оружие у нас отобрали, да и вообще эти дикари не пищат от восторга, словно розовая, если ее пощекотать! Может, они вообще собрались сожрать нас!..
– Они не едят человечину, – перебивает ее Мустанг.
– А руку дашь на отсечение, маленькая госпожа?
– Алия – вот что самое главное! Мы должны постараться убедить ее перейти на нашу сторону, – рассуждаю я вслух. – Без Рагнара нам придется непросто, и другого выхода нет. Надо внушить ей мысль, что он умер, пытаясь открыть глаза своему народу, рассказать всем правду!
– Ты что, плохо расслышал? Рагни же сказал, что словами тут не поможешь!
– Надо попытаться!
– Дэрроу, тебе надо немного передохнуть, – мягко говорит Мустанг.
– Передохнуть?! Там, на орбите, гибнут мои люди! Севро отбивается как может, но ему долго не продержаться, если мы не приведем ему армию! Какой, к черту, отдых?
– Дэрроу… – пытается остановить меня Мустанг, но я продолжаю методично перебирать варианты, говорю, что надо выследить Айю, вернуться к Сынам, однако она кладет руку мне на плечо. – Дэрроу, прекрати!
И тут напряжение дает о себе знать. Голова становится совершенно пустой, я перестаю цепляться за успокаивающие меня логические рассуждения и наконец полностью оказываюсь во власти чувств. У меня под ногтями кровь Рагнара, а ведь он просто хотел вернуться домой к своему народу, вывести его из тьмы на свет, следуя моему примеру. Я лишил его этого шанса, отправив на бой с Айей. Я даже не плачу – сейчас нет времени на слезы. Просто сижу, закрыв лицо руками.
– Перед смертью он улыбнулся, – снова дотрагивается до моего плеча Мустанг. – Знаешь почему? Потому что знал, что поступает правильно. Он боролся за любовь. Твои друзья стали твоей семьей. Благодаря встрече с тобой Рагнар стал лучше. Ты не виноват в его смерти. Ты научил его жить по-настоящему, так не забывай об этом и сам, – продолжает она, присаживаясь рядом со мной. – Я знаю, тебе хочется думать о людях хорошо. Но сколько времени ты потратил, чтобы достучаться до Рагнара? Чтобы завоевать сердце Тактуса или мое? Разве такое можно сделать за день? Или даже за неделю? Тем более… Мы в чужом мире. Им нет дела до наших законов морали или принципов. Если нам не удастся сбежать отсюда, мы просто погибнем.
– Думаешь, Алия нас не послушает?
– А почему она должна нас слушать? Больше всего на свете черные ценят силу, а где наша сила сейчас? Рагнар и сам понимал, что, возможно, ему придется убить свою мать. Она не снизойдет до нас. Знаешь, как по-нагальски будет «смириться»? Rjoga. А «подчиниться»? Rjoga. А как на их языке будет «рабство»? Rjoga. Подумай, что произойдет с Сообществом, если ты выпустишь черных отсюда, не дав им предводителя вроде Рагнара. Алия Снежная Воробьиха – кровавый тиран, и ее военачальники ничем не лучше! Вполне возможно, что ей заранее сообщили о нашем появлении. Мы, конечно, взломали системы слежения, но золотым все равно известно, что она – мать Рагнара, поэтому они вполне могли предупредить ее. Может быть, она прямо сейчас сообщает им, что мы у нее в плену!
В детстве я смотрел на отца и думал, что взрослый человек в первую очередь должен контролировать себя. Быть хозяином своей судьбы. Откуда мне, мальчишке, было знать, что как только становишься мужчиной, тут же теряешь свободу? Все вдруг обретает значение. Ты уже не можешь взять и отмахнуться от обстоятельств. Медленно, но верно растет количество неудобств, обязанностей, неотложных дел, проваленных планов, потерянных друзей, и ты оказываешься в клетке. Как же я устал от людей, которые во всем сомневаются! От тех, кто предпочитает верить, что все пойдет по прежнему руслу, потому что такое уже случалось раньше!
– Отсюда не так-то просто сбежать, – ворчит Холидей.
– Что ж, начнем! – провозглашает Мустанг, изящным движением рук скидывает кандалы, молниеносно вскрыв замок крошечным обломком кости.
– Это ты где так научилась? – восхищается Холидей.
– Школа жизни. Думаешь, я только в училище училась? – улыбается Виргиния. – Дэрроу, теперь ты. – Она тянется к моим кандалам. – Думаю, надо выбрать удачный момент, когда они придут за нами, откроют дверь, и тогда мы… Что-то не так? – недоуменно смотрит на меня она.
– Я никуда не уйду! – заявляю я, отдергивая руки.
– Но Дэрроу…
– Рагнар был моим другом. Я пообещал, что помогу его народу. Не собираюсь сбегать отсюда, чтобы спасти свою шкуру! Я хочу, чтобы его смерть оказалась не напрасной. Единственный выход – идти вперед до конца.
– Но ведь черные…
– Нужны нам! – перебиваю ее я. – Без них мне не победить легионы золотых, даже с твоей помощью!
– Ладно, – вздыхает Мустанг, понимая, что меня не отговорить. – И как же ты собираешься переманить Алию на нашу сторону?
– Думаю, мне понадобится твоя помощь.
Через несколько часов нас отводят в огромный сводчатый тронный зал, построенный для великанов. Зал освещен лампами на тюленьем жире, стены покрыты черной копотью. Железные ворота захлопываются за нами, и нас оставляют одних в центре зала. На троне у дальней стены – огромное существо, крупнее которого, сдается, я в жизни не видал. Оно совершенно неподвижно, будто статуя, однако пристально наблюдает за нами. Звеня цепями, мы осторожно приближаемся, топая сапогами по почерневшему от сажи и жира полу. И наконец оказываемся в паре метров от Алии Снежной Воробьихи, королевы валькирий.
