– О нем ты знаешь многое, – вдруг произносит Мустанг. – Обо мне же – ничего, однако смеешь оскорблять меня!
Алия хмурится. Она явно понятия не имеет, кто такая Мустанг, и совершенно не намерена злить настоящую золотую, если та, конечно, сможет доказать ей это.
– Тебя я ничем не хотела обидеть, Солнцерожденная, – уже не так уверенно говорит она.
– Однако оскорбила! Ты сказала, что мой спутник имеет недобрые намерения по отношению к твоему народу, а что касается его – касается и меня! Ты смеешь заявлять, что и у меня, его спутницы, злые намерения!
– А какие же еще? Зачем ты пришла сюда вместе с этим… существом?
– Чтобы узнать, стоит ли идти за ним дальше, – твердо отвечает Мустанг.
– И что же?
– Пока не знаю. В одном лишь уверена: миллионы людей уже готовы пойти за ним! Ты умеешь считать до миллиона, Алия? Ты понимаешь, какое это огромное число?
– Понимаю.
– Ты спросила, каковы мои намерения. Скажу прямо: я военачальник и королева, как и ты. Мои владения шире, чем ты можешь себе представить. У меня есть металлические корабли, бороздящие Бездну, на каждом из них больше людей, чем ты видела за всю свою жизнь. Такой корабль одним ударом может разрушить вашу самую высокую гору. И вот я стою перед тобой и говорю тебе, что я не богиня! Мужчины и женщины, живущие в Асгарде, не боги! Они – существа из плоти и крови, как мы с тобой!
Алия медленно встает с трона, с легкостью поднимая огромное тело сына, подходит к каменному алтарю и осторожно опускает на него свою ношу. Потом наливает масло из крошечного фиала на тряпицу, накрывает Рагнару лицо, целует и долго смотрит на сына.
– На ваших землях нет растительности, – напористо продолжает Мустанг, – здесь нет ничего, кроме ветра, льда и голых скал, но вы сумели выжить! По холмам бродят племена пожирателей, вражеские кланы хотят захватить вас, но вы даете им отпор! Вы продаете сыновей и дочерей «богам», но ваш народ не уничтожен! Скажи мне, Алия, зачем все это? Зачем жить, если смысл вашей жизни – служить господам? Смотреть, как у тебя одного за другим забирают родных? Я видела гибель своей семьи. У меня отняли близких. Мой мир разрушен, как и твой. Но если ты присоединишься ко мне и Дэрроу, как этого хотел Рагнар, мы сможем создать новый мир!
Алия смотрит на нас взглядом загнанного зверя, а потом медленными шагами подходит к нам и говорит:
– Чего бы ты боялась больше, Виргиния Августус? Бога или смертного, наделенного божественной силой?
Вопрос повисает в воздухе, создавая между нами пропасть, перебраться через которую не помогут никакие слова.
– Бог не может умереть, поэтому не знает страха. А вот смертные… – Она прищелкивает языком, обнажая почерневшие зубы. – О, как они боятся, что мир погрузится во тьму! Они будут драться до последнего за право жить на свете!
От ее ехидного голоса в жилах стынет кровь.
Она все знает.
Мы с Виргинией понимаем это одновременно. Алие прекрасно известно, что ее боги смертны. Из самого нутра, пузырясь, поднимаются волны страха. Какой же я идиот! Мы проделали такой путь, чтобы открыть ей глаза, а она в этом не нуждалась. Каким-то образом она докопалась до истины. Или золотые сами рассказали ей все, потому что она – королева? А может, догадалась сама? До того, как продала в рабство Рагнара? Или после? Какая теперь разница… Она уже присягнула на верность этому миру. Миру, построенному на лжи.
– Есть и другой путь! – в отчаянии говорю я, понимая, что Алия решила нашу судьбу еще до того, как мы вошли в этот зал. – Рагнар знал это. Он своими глазами видел мир, избавленный от оков льда. Вы сможете жить там спокойно – сами себе хозяева! Присоединяйся ко мне, и это сбудется! Я научу вас летать в межзвездном пространстве, подобно вашим предкам; становиться невидимками и мчаться над облаками в сапогах-гравиботах! Будете жить там, где захотите! В местах, где дует ветер, теплый, как человеческое дыхание, а земля не белая, а зеленая! Для этого тебе нужно просто сражаться рядом со мной, как поступал твой сын!
– Нет, коротышка! Нельзя победить небо. Нельзя победить реку, море или горы. Нельзя победить богов, – произносит Алия. – Я исполню свой долг и защищу свой народ. Отправлю тебя в Асгард закованным в цепи, и пусть боги сами выносят тебе приговор! Мой народ будет жить как жил! После меня на трон взойдет Сефи, а сына я похороню во льдах, среди которых он появился на свет.
32
Ничья земля
Мы улетаем из Шпилей. Небо окрасилось в цвет запекшейся под ногтями крови. На этот раз мы летим как пленники: лицом вниз, прикованные цепями к меховым накидкам на седлах, словно поклажа. Глаза слезятся от ветра, когда мы входим в нижние слои тропосферы. Грифон бьет крыльями, мускулистая спина выгибается, рассекая воздух. Он чуть наклоняется в сторону, и я вижу, как наездники в масках смотрят в небо на бледный нимб, окружающий Фобос. На темном небе то и дело вспыхивают белые и желтые огоньки. Значит, Севро удалось захватить корабли, но сколько? Достаточно ли этого? Про себя я молюсь за него, за Виктру, за моих упырей…
Мустанг оказалась права: Алия не понимает языка слов. Теперь нас везут в Асгард в качестве дара богам в обмен на будущее для ее народа. Так она сказала Сефи, и ее молчаливая дочь взяла цепь и с помощью личной охраны Алии оттащила меня, Мустанг и Холидей в ангар, где ждали ее валькирии.
Через несколько часов мы летим над землей, которую мстительные боги создали на заре своей юности. Жестокая и суровая, Антарктика была предназначена для наказания и проверки для предков черных, которые осмелились поднять восстание против золотых на двухсотый год их правления. В этих диких местах условия столь суровы, что, по данным Бюро стандартов, лишь шестьдесят процентов черных доживают до совершеннолетия.
Они постоянно борются за право на жизнь, поэтому культура и общество не развиваются, как у кочевых племен Темной эпохи. Культуру создают земледельцы, а кочевникам известно лишь одно искусство – искусство войны.
Голые равнины почти безжизненны. Изредка попадаются стада зубров. На горных склонах, у высеченных в скалах ворот города, горят костры. Черные собирают провиант и прячутся в свои замки, готовясь к долгой полярной ночи. Мы летим несколько часов. Я то проваливаюсь в сон, то просыпаюсь. Тело ноет от усталости. Я глаз не сомкнул с тех пор, как мы с Рагнаром ужинали пастой в нашем уютном убежище на разбившемся корабле. Все изменилось так быстро…
Меня будит гулкое гудение рога. Моя первая мысль после пробуждения: «Рагнар мертв».
Мне не впервой просыпаться от горя.
Снова трубят в рог, всадницы Сефи сбиваются в плотную группу, выстраиваясь в четкое звено. Мы поднимаемся над океаном пепельно-серых облаков. Передо мной, наклонившись вперед, сидит Сефи и твердой рукой направляет грифона во тьму. Проходим облака, и вот вдалеке, в сумерках, появляется Асгард – гора, которую высшие силы подняли с земли и подвесили между Бездной и ледяным нижним миром. Царство богов-асов. Если Олимп предназначался для увеселений и плотских радостей, то это место служит для устрашения порабощенной расы.
