Снизу, с вершин горных пиков, сюда ведет опасная, с виду ненадежная лестница – Тропа меченых. По этим ступеням должен пройти каждый молодой черный, если хочет заслужить милость богов, принести своему племени почет и богатство и стать слугой Великой матери-смерти. Внизу виднеется усеянная телами Долина падших. Тысячи трупов мужчин и женщин вмерзли в лед, и лишь стаи воронов могут превратить их в скелеты, ведь здесь так холодно, что тела не разлагаются. Этот одинокий путь должен преодолеть любой черный, возжелавший приблизиться к горе.
Черные мало чего боятся, но сейчас я чувствую, как Сефи охватывает страх. Она еще никогда не проходила по этой лестнице. Меченым не положено оставаться в Шпилях или жить в других племенах, они избраны для служения золотым. Мать так и не отправила ее на испытание – решила оставить при себе одну дочь, чтобы передать ей трон.
В отличие от Олимпа, Асгард окружен мощными крепостными стенами. Включаются высокочастотные передатчики, от сигнала которых у грифонов лопнули бы перепонки. При соприкосновении с мощнейшим импульсным полем происходит гиперосцилляция молекулярной структуры, и вся вода, содержащаяся в коже и органах любого живого существа, моментально вскипает. Черным это все кажется настоящей магией. Но сегодня сенсоры отключены благодаря Квиксильверу и его хакерам, камеры, дроны и спутники, наблюдающие за местностью, нас не замечают и вместо этого прокручивают записи трехлетней давности. Другого способа получить аудиенцию у богов не существует – нам предстоит пройти Тропой меченых к Храму теней.
Приземляемся на пик запретной горы чуть ниже Асгарда, в том месте, где Тропа меченых соединяет гору с землей. Наверху лестницы, словно старая жадная ведьма, высится храм… Время не пощадило его, стены крошатся под нещадными порывами ветра.
Меня снимают с седла и бросают на лед. После долгого полета ноги совсем занемели. Валькирии ждут, пока Мустанг поможет мне встать.
– Думаю, пора, – произносит она, я киваю и покорно иду за Сефи в сторону храма, подчиняясь толкающим меня в спину валькириям.
Со стен на нас взирают триста тридцать три высеченных в черном камне лица. Из раскрытых в беззвучном крике ртов со свистом вырывается ветер, безумно вытаращенные глаза отчаянно умоляют о свободе. Входим под черные своды, где ветер гоняет по полу снег.
– Сефи! – окликаю я предводительницу. – Мне нужно поговорить с тобой. Наедине.
Она медленно оборачивается, и я замечаю, что она так и не смыла с волос кровь брата. Валькирии ждут, пока молчаливая предводительница кивнет, а потом отталкивают Виргинию и Холидей в сторону. Сефи идет вглубь храма, я стараюсь не отставать, насколько позволяют кандалы, и наконец мы выходим в небольшой открытый атриум, залитый странным фиолетовым светом. Я дрожу от холода. Сефи терпеливо ждет, пока я заговорю с ней. Впервые я понимаю, что вызываю у нее такое же любопытство, как и она у меня, и это придает мне уверенности. Маленькие темные глаза пристально изучают меня. Они пронизывают насквозь, видят трещины в людях, в доспехах, в лживых словах. Мустанг оказалась права насчет Алии: королева не послушала бы нас. Я и сам подозревал, что так случится, прежде чем мы вошли в тронный зал, но должен был попытаться убедить ее. Да и получив согласие Снежной Воробьихи, Мустанг никогда не доверилась бы ей настолько, чтобы разрешить возглавить войско черных на нашей войне. Я бы приобрел нового союзника, но потерял бы старого. А вот Сефи… Сефи – моя последняя надежда.
– Куда они уходят? – спрашиваю ее я. – Ты когда-нибудь думала о том, что случается с теми мужчинами и женщинами, которых твой клан отдает богам? Неужели веришь, что они делают военную карьеру, а за службу бессмертным получают несметные богатства? – говорю я и жду ее ответа.
Она, разумеется, молчит. Если мне не удастся поколебать ее убеждения, то мы пропали. Но мы с Виргинией полагаем, что надежда есть. По крайней мере, у нас есть хоть какой-то шанс наладить отношения с Сефи, в отличие от Алии.
– Если бы ты верила в богов, то не проклинала бы их про себя после «вознесения» Рагнара. Остальные радовались, а ты рыдала. Потому что… ты нутром чувствуешь, что правда ужасна. Ведь все, кто покидает Страну льдов, попадают в рабство, – повышаю голос я и подхожу ближе к воительнице.
Ростом она чуть выше меня, более мускулистая, чем Виктра. Бледное лицо обрамляют волосы практически такого же оттенка, как кожа. Нахмурившись, Сефи внимательно слушает меня, я же не сбавляю оборотов:
– Твой брат был меченым, истинным сыном Шпилей! Он был могучим титаном и вознесся, чтобы служить богам, но те обращались с ним как с породистым псом. Они заставляли его выступать на гладиаторских боях в яме, Сефи! Делали ставки, выживет он или нет! Твой брат, который научил тебя именам ветра и льда, величайший сын Шпилей в своем поколении, стал вещью, собственностью других людей!
Она смотрит в фиолетово-черное, сумеречное небо, усеянное мерцающими звездами. Сколько ночей напролет она лежала без сна и пыталась понять, что стало со старшим братом? Сколько раз ей приходилось выдумывать очередную ложь, для того чтобы наконец уснуть? Теперь она узнала обо всех ужасах, которые пришлось пережить Рагнару, и звезды должны казаться ей еще более ненавистными.
– Твоя мать продала его в рабство, – продолжаю я, вдохновленный выражением ее лица. – Продала твоих сестер, братьев, отца. Все люди вашего племени, покинувшие льды, стали рабами! Как и мой народ. Ты слышала слова пророков, которых послал сюда Рагнар. Я был рабом, но восстал против своих хозяев, и твой брат сражался бок о бок со мной. Рагнар вернулся сюда, чтобы увести вас отсюда, освободить ваш народ от цепей! За это он отдал свою жизнь! Он сделал это ради тебя! Ты веришь ему? Веришь, что перед смертью он говорил правду? Достаточно ли сильно ты любишь его, чтобы поверить?
Глаза воительницы покраснели от долго дремавшего в ней гнева. Сефи смотрит так, будто уже много лет знает о двуличности матери. Более двадцати пяти лет Сефи внимательно слушала все, что говорилось вокруг. Возможно, мать даже рассказала ей правду. Сефи станет королевой, и, вероятно, Алия сочла, что наследница трона имеет право знать истину. Быть может, Сефи даже слышала все то, что сказала нам на аудиенции Алия. Что-то в ее взгляде подсказывает мне, что так оно и было.
– Сефи, если ты отдашь меня золотым, эпоха их правления продолжится, значит жертва твоего брата была напрасной. Если тебе нравится, как устроен этот мир, то сделай это. Если же считаешь, что он жесток и несправедлив, рискни! Позволь мне поделиться с тобой теми тайнами, которые скрывает твоя мать. Я покажу тебе, что твои боги – обычные смертные. И ты сможешь вернуть долг чести брату.
Погрузившись в раздумья, она смотрит на гуляющую по полу поземку. Потом медленно кивает, достает из складок плаща железный ключ и подходит ко мне.
* * *
На Тропе меченых холодно и ветрено, обледеневшие ступеньки неумолимо поднимаются к небу, исчезая в облаках. Но это всего лишь лестница, и мы шагаем по ней, освобожденные от оков и переодетые в валькирий. На нас маски с синими черепами, дорожные плащи и огромные сапоги, позаимствованные у трех женщин, которые остались стеречь грифонов у подножия храма. Сефи идет первой, потом мы, за нами – восемь других валькирий. Когда мы забираемся на самый вверх, у меня от напряжения дрожат ноги. На вершине горы возвышается построенное золотыми здание из черного стекла. Восемь башен, каждая принадлежит одному из богов. Между нами и жилищем золотых находится второй храм в форме огромного кричащего лица, размером с замок братства Марса. Перед храмом разбит небольшой квадратный парк, в центре которого стоит почерневшее дерево с искривленным стволом и узловатыми ветвями, охваченными огнем. Посреди оранжево-алых языков видны белые цветы, совершенно не тронутые пламенем. Валькирии в страхе перешептываются, увидев магию богов в действии. Сефи аккуратно срывает с дерева цветок. Огонь лижет края ее кожаных перчаток, но ей удается не обжечься и принести подругам крошечный белый цветок в форме слезинки. От прикосновения человеческих рук он вдруг вырастает до огромных размеров, становится кроваво-красным, потом чернеет и осыпается пеплом. Никогда не видел ничего подобного, но мне, в общем-то, и нет дела до всех их фокусов – тут слишком холодно. На снегу перед нами проступают кроваво-красные следы. Сефи и ее валькирии замирают на месте, вытянув перед собой руки и сложив пальцы в защитном жесте, чтобы отогнать злых духов.
