— А есть у тебя шанс выбить неверных с плацдарма?
— Мы в состоянии уничтожить половину танковой роты. Можем остановить пехоту, но при условии прекращения огневой поддержки наземных сил с воздуха.
— Ты спрашивал, известно ли мне о планах русских. Я сказал, что не в курсе. Да, о том, что планируется в Хмеймиме, у меня информации нет, но есть кое-какие сведения с вертолетной базы у Рухана.
— Это ведь с нее действуют «Ми-24»?
— Именно так. Командование базы запланировало еще один вылет той же пары вертолетов на пятнадцать часов.
— Шайтан бы их побрал! Третий налет может привести к катастрофе. Ведь полный захват плацдарма приведет к отводу моих фланговых отрядов в долину. За этим неминуемо последует массированная бомбардировка новых позиций. Этого-то и добиваются в Хмеймиме. Русские гонят асадовцев на Авантар. Они добьются своего. Мне придется…
Файдар прервал Шабуддина:
— Подожди, не паникуй, Амир! Не спеши отводить фланги, а готовь-ка лучше мобильные гранатометные группы и ту артиллерию, которая у тебя осталась.
— Это единственная самоходная установка, один «Град», два орудия и пара минометов сто двадцатого калибра.
— Ну и отлично.
— Что отлично, Джамаль? Прилетят вертушки и уничтожат все это, а заодно и гранатометчиков.
— К тебе больше никто не прилетит. Я имею в виду «Ми-24» с базы в Рухане.
Шабуддин удивленно спросил:
— Что ты сказал? Повтори!
— Я сказал, брат, что вертолеты свое отлетали. Сегодня они больше работать не будут, и вообще с базы Рухана не поднимется ни одна машина.
— Не понимаю, на чем основывается твоя уверенность.
— Хорошо, я скажу тебе, на чем основывается моя уверенность. На двух таких штуках, похожих на трубы, которые именуются «Стингерами».
— Что? У тебя есть ПЗРК?
— С недавнего времени.
— Ты можешь применить их против вертолетов?
— Да!
— Так почему раньше не использовал?
— Вот, вместо того чтобы поблагодарить за предложенную помощь, ты выставляешь претензии!
— Извини, брат, но я не понимаю, почему ты не сбил вертолеты, если знал, что меня атакуют асадовцы?
— Потому и не сбил, что информацию о применении и поддержке правительственных войск получил из Рухана уже после того, как пара пошла на задание. Понятно, что мы не успевали перехватить их первый и второй заходы, но сейчас ситуация изменилась. Вертолеты, которые пойдут на тебя в пятнадцать часов, будут сбиты. Это я тебе обещаю. Командир базы в Рухане майор Батал, будь проклят его род, увидит, что мы применили ПЗРК, и вынужден будет прекратить все полеты. Ты воспользуешься этим. Асадовцы — не русские. Они потеряют половину танков и пехоты и уйдут с плацдарма. Обстановка там стабилизируется. Русские не будут применять бомбардировщики. В этом нет никакого смысла. В итоге ты укрепишь фронт.
— Джамаль, дорогой, ты сделаешь это? Я имею в виду, собьешь вертолеты? — воскликнул Шабуддин.
— Я же обещал.
— Это совсем другое дело. Тогда я готовлю контрудар по плацдарму. Мы сожжем более половины танков, а пехоту накроем из «Града». Он один, но есть. Я буду должен тебе.
— Э-э, Амир, зачем так говоришь? Одно дело делаем.
— Послушай, а откуда у тебя ПЗРК?
— Вот это, брат, я тебе сказать не могу. Извини.
— Впрочем, это не важно. Главное в том, что они есть!
— Ты прав, они есть и скоро вступят в дело. Как только мы отработаем «Ми-24», я свяжусь с тобой.
— Да, Джамаль. Если бы ты знал, какой камень снял с моих плеч!
— Знаю! До связи, Амир.
— До связи, брат!
Файдар положил трубку, усмехнулся и подумал:
«Он будет должен мне. Еще бы. И весьма немало. Придется тебе, дорогой мой брат Амир, вступить под мое командование. Не хотел раньше, на выгодных условиях, пойдешь сейчас. Вот только наши отношения будут другими.
Все складывается удачно. Еще немного, и я объединю под своим началом группировки Шабуддина и Аль-Забара, пусть и небольшие, основательно потрепанные в боях. Это будет уже совершенно иной уровень в иерархии ИГИЛ. Я стану одним из руководителей этого государства и наконец-то получу существенную поддержку из Эр-Ракки. В том числе и финансовую. Перспективы превосходные, надо только довести задуманное до конца».
В 14.30 на связь вышел Хурами и доложил:
— Командир, у нас все готово.
— Расчеты заняли позиции?
— Да. Бахит знает свое дело.
— Еще бы, на то он и профессионал. Как насчет видеосъемки?
— Порядок. Оператор будет находиться рядом с расчетом. Он зафиксирует пуск зенитной ракеты, поражение вертолета, его падение, переключение на вторую вертушку. Затем последует короткое выступление Абдулфатаха, и мы быстро отойдем в Джаман.
— Я вот подумал, что если мы используем чабана, то стоит ли выставлять причиной атаки вертолетов из ПЗРК месть за смерть воинов Аль-Забара? Не лучше ли объяснить все ответом за уничтоженную семью?
— Но откуда у чабана ПЗРК?
— А его выставить как воина Аль-Забара.
— Кажется, я понимаю замысел.
— Вот и хорошо. В тексте следует сделать небольшое изменение. Чабан должен сказать, что он отомстил за свою семью, уничтоженную карателями Асада. Теперь он, обычный мирный житель, вступил в ряды сил сопротивления, конкретно в отряд полевого командира Мохаммеда Аль-Забара.
— Я понял. Именно так и сделаем.
— Хорошо. Жду сообщения об уничтожении вертолетов.
— До связи, командир!
Файдар прошел по кабинету. Осталось немного. Скоро ситуация начнет меняться в его пользу.
Пара «Ми-24» поднялась с базы у Рухана ровно в 15.00. Экипажи повели машины по прежнему маршруту.
Спустя некоторое время командир ведомого «Ми-24» Фасад Ибрани вызвал на связь капитана Румана и доложил:
— У меня проблема!
— Что такое?
— Я не верю своим глазам. Система оповещения сигнализирует о захвате машины ракетой ПЗРК.
— Этого не может быть! Черт, у меня тот же сигнал.
— Я атакован, включаю тепловые ловушки, пытаюсь…
Речь оборвалась.
Оператор ведущей машины Вали крикнул в переговорное устройство:
— Али! Ибрани сбит!
Тут же сильный удар сотряс вертолет Румана. Машина потеряла управление, кабина командира начала заполняться дымом.
— Черт, Али, держись крепче. У нас горит двигатель. Я пытаюсь посадить машину.
