— Погоди, значит, ты вышла замуж и развелась?
— Железная логика, товарищ старший лейтенант.
— А чего разбежались?
— Какая разница? — ответила она, так же как Смирнов.
— Ты права, никакой. А сюда чего прилетела? Пахан твой при власти, маман тоже влиятельная женщина. Крутые такие. Сама вся упакованная и вдруг сюда? Адреналина не хватает?
— Слова-то какие знаешь. Отец на пенсии, мама умерла от рака, за полгода ушла. Коттедж пришлось продать, но не в этом дело. Я жила после академии отдельно. Сюда же согласилась поехать потому, что специальность у меня редкая.
— И что за специальность?
— Долго объяснять. Я вирусами занимаюсь. Здесь же вакцинацию надо проводить в некоторых районах. Иначе эпидемия может разгореться. Вот и послали меня сюда. Да я и сама хотела. В лаборатории какая практика? Она вся на натуре.
— Ничего не слышал о том, чтобы в Сирии была угроза эпидемий.
— А что ты мог слышать, кроме команд своего начальства? Не надо это вам. Вы воевать должны, а лечить — дело медиков. Получается, что вы гробите людей или калечитесь сами, а мы всех поднимаем на ноги. И своих, и чужих.
— Никого мы не гробим.
— А чего ты смущаешься, Боря? Или стыдно стало?
— Если и стало, то что?
Галина улыбнулась.
— Значит, не все еще потеряно.
— Я не против.
Она взметнула брови и осведомилась:
— Не против чего?
— Начать все сначала.
Галина рассмеялась.
— Да я не об этом, Боря. Хочу сказать, что если у человека есть стыд, совесть, то он не потерян для общества. А между нами ничего быть не может. Все осталось там, у КПП училища.
— Авдеева! — донеслось со стороны штаба.
Галина поднялась.
— Это тебя? — спросил Смирнов.
— Да. Теперь ты и фамилию мою узнал. Пойду я. Не ожидала тебя увидеть, но, знаешь, даже рада. Хотя это совершенно ни о чем не говорит в плане будущих отношений. Их не будет. Прощай!
— До свидания.
Галина быстро направилась к коллегам.
Смирнов выбил очередную сигарету, нервно прикурил.
Неожиданно объявился Соболь и спросил:
— Ну и что?
Смирнов вздрогнул.
— Откуда ты взялся, чудила?
— А я недалеко был. Не волнуйся, ничего не слышал. Но, судя по твоей физиономии, встреча особой радости ни тебе, ни даме не доставила.
— Не то слово, Диман. Каким же лохом я оказался.
Соболь от удивления открыл рот.
— От кого я это слышу?
— Не паясничай, я в натуре говорю.
— Неужели? Просто за время этой затянувшейся командировки ты совсем одичал без баб, как, впрочем, и все парни из группы. А тут нарисовалась бывшая, с которой ты такой кайф ловил. Бабы, они же хитрые. Поняла твоя прежняя пассия, в каком ты состоянии, и давай давить на жалость. Мол, я порядочная, а ты меня бросил, потому как слухи кто-то распустил. Мол, шлюха я. А ты уши развесил, как ишак каракалинский.
Смирнов повернулся к Соболю.
— Заткнись, Диман, не нарывайся.
— Не знаю, чего эта дамочка напела тебе, но отомстила она, как я понимаю, по полной программе. Поплыл старший лейтенант Смирнов. Ты, Боря, о своих похождениях больше никому не рассказывай.
— Эх, Дима, не понял ты ничего. Ну и ладно. Что с водкой?
— С этим порядок полный. Водочка есть, два литра, пара банок опят, одна с малосольными огурцами. Да еще и шмат сала.
— К Макарову отнес?
— Да.
— Он на хвост не упал?
— А то ты не знаешь, что Рома не пьет. Если только по праздникам да по особо торжественным случаям, которые редко бывают.
— Пойдем!
— Куда?
— К Макарову! Мне выпить надо.
— Так ты сам сказал, что после обхода Жилина.
— А мне сейчас надо. Немного, граммов сто пятьдесят. До вечера все выветрится.
— Если остановимся. У нас с тормозами плохо. Можем и вразнос пойти.
— Ну и хрен с ним. Пусть вразнос.
— Это все из-за твоей дамы?
— Не лезь в душу.
— Мне больше интересен твой карман. За водку и закусь из России я свои отдал.
— Не обеднеешь.
— У меня нет офицерских командировочных.
— Да верну я тебе бабки, не ной! Идем.
— Погоди, Боря. Вон Жилин на аллее нарисовался.
— Ну и что?
— А то, что прямо к нам прет. С ним Туренко. Похоже, Боря, группе объявлен общий сбор.
— Этого еще не хватало! Прямо в самый раз. Неделями нехрен делать, а как соберешься выпить, сразу общий сбор. Что за подлянка?
— Так закон же.
— Какой?
— Подлости. Это, наверное, единственный закон, который у нас в России работает безупречно. Никто не в состоянии нарушить или проигнорировать его.
К друзьям подошли Жилин и капитан Туренко.
— Вы по-прежнему паритесь на жаре? Затарились или не успели еще? — спросил командир.
— А вы угадайте с трех раз, товарищ майор, — с какой-то злобой, не присущей ему, проговорил Смирнов.
— В чем дело, старлей? — повысил голос Жилин.
— Ни в чем. Каков вопрос, таков и ответ.
— Это ты у меня сейчас будешь угадывать, да не с трех раз, а с одного.
— Мне-то что угадывать?
— Чем будешь заниматься завтра.
— Кросс бегать с утра.
— Не угадал. Давайте с Соболем в штаб. В кабинет к Северцову. Мы с Туренко подойдем. Еще придет Курко. Вопросы, Смирнов?
— Никак нет, товарищ майор!
— Вперед!
Смирнов и Соболь прошли в штаб, в кабинет полковника Северцова. Там уже находился старший лейтенант Курко. Физиономия у него была весьма недовольной.
— Что-то случилось, Геннадий Степанович? — поинтересовался Соболь у товарища.
Курко махнул рукой.
— Только забылся, сразу же сон. Поле русское в ромашках, речушка, недалеко деревня, почему-то старая, крыши соломенные, никакого профлиста, бетона, плетни кругом, сады. Коровы, лошади, куры, гуси и прочая живность. На реке мосток, где раньше бабы белье полоскали. На нем красавица молоденькая и совершенно голая. Прикидываешь, Соболь? Я в какой-то зачуханной рубахе, шароварах и хромовых сапогах. Вижу такую прелесть и, само собой, иду к ней. Она волосы откидывает, а они до пояса…
