Смирнов посмотрел на Батала и заявил:
— Своеобразный способ усиления своих отрядов практикуется в ИГИЛ.
— А что вы от них хотите? Они же живут по законам шакальей стаи. Если ты не сожрешь ближнего, то он сожрет тебя.
— Но я думаю, что рановато Файдар раскатал губу. Он не знает, что на охоту за ним и всем его стадом вышел российский спецназ. А это значит, что ни хрена ему не светит, кроме пули.
— Что дальше, Боря? — спросил Соболь.
Смирнов улыбнулся и ответил:
— А дальше, друг мой Диман, ты быстренько хоронишь чабана и парня. Вот только давай без пререканий. Возле кошары земля, а не камень, управишься. Потом мы возвращаемся в Рухан, где на бывшей хате Аксара нас будет ждать Гена Курко.
— А он там откуда возьмется? — осведомился Соболь.
— Это не важно. Главное в том, что он будет. Интуиция мне подсказывает, что Гена захватит из Хмеймима и кое-что еще, кроме оружия и средств связи.
— Спирт?
— Не обязательно. Может, водку.
— Это другое дело. А зачем нам Курко? Его же светить на вертолетной базе нельзя? Или уже можно?
— Нет. Гена не пойдет на базу. Он, Дима, будет смотреть за Аксаром. До тех пор, пока наша группа не начнет работу по банде Джамаля Файдара.
— Одной группой разгромить отряд Файдара будет непросто.
— Это смотря как работать. Ну все, не теряй времени. Курко должен быть на месте в пять часов. Тогда же обязаны подъехать и мы. Работай, Дима, пока мы с майором Баталом не придадим выводам командира вертолетной базы письменную форму. Это куда сложнее, чем закапывать трупы.
— Я бы поменялся с тобой.
— Конечно. Обязательно поменяешься, когда станешь старше меня по званию. Но в ближайшей перспективе тебе это не светит. Да и в отдаленной тоже. Так что извольте, господин прапорщик, выполнять приказ.
— Есть, господин старший лейтенант! — Соболь усмехнулся и пошел искать лопату.
«УАЗ» командира сирийской вертолетной базы остановился на окраине селения Рухан, вне зоны видимости наряда, дежурившего на КПП, и часовых караульных постов.
Сирийский майор и российские спецназовцы садами подобрались к бывшему дому Аксара, прошли внутрь. Там вроде никого не было.
Тут же со спины от шкафа вдруг раздалось:
— Доброй ночи, господа офицеры и прапорщик.
В углу у занавески стоял старший лейтенант Курко и мило улыбался.
— Тьфу на тебя, Гена! — заявил Соболь. — Без сюрпризов ты никак не мог? Ведь наверняка видел, кто именно подходит к дому.
— Видел, конечно, но решил, что так будет веселее, а то лица у вас унылые и грустные. О чем печалитесь?
Смирнов повернулся к сирийскому майору и сказал:
— Проводите, пожалуйста, этого весельчака в дом, где содержится предатель, и проинструктируйте.
— А что я должен ему сказать?
— Ладно. — Смирнов вздохнул. — Говорить придется мне. Значит, так, Гена, сейчас майор Батал проведет тебя к дому, в подвале которого сидит один человек.
Майор прервал Смирнова:
— Не человек, а шакал! — Батал взглянул на Курко. — Там, господин старший лейтенант, заперта сволочь, которая виновна в гибели шести человек — четверых пилотов и двух чабанов. Это самый настоящий предатель.
— Хорошо, успокойтесь. Значит, майор проведет тебя, Гена, в дом, где в подвале сидит шакал. Вы сбросите ему ведро в качестве параши и какую-нибудь емкость с водой. Твоя задача на данном этапе, Гена, проста так же, как моя жизнь, — охранять эту сволочь.
— Для этого меня тащили сюда с базы? Неужели не нашлось охранника из местных?
— Так надо, Гена.
— Ладно, понял. Охраняю шакала. Дальше что?
— А дальше, Гена, все как всегда, по обстановке. Часиков в девять, после построения и нашего с Соболем представления военнослужащим базы, мы подрулим к тебе. Там подумаем, что делать дальше. Впрочем, к этому времени за нас уже могут все решить Северцов с Жилиным. Ты меня понял?
— Куда ж понятней.
— Сухпай, сигареты взял?
— Конечно.
— Что еще привез?
Старший лейтенант Курко изобразил удивление и осведомился:
— О чем ты, Боря?
Вперед вышел Соболь и заявил:
— Не валяй дурака, Гена, ты же наверняка захватил с собой спирт.
— У тебя нюх на него, Дима?
— А то. Я за километр чую, где можно выпить. А ты находишься гораздо ближе.
— Да, взял фляжку. Что, прямо здесь выпьем?
Смирнов протянул руку.
— Давай-ка сюда посудину, Гена.
— С чего бы?
— С того, что часовому во время несения службы пить строго запрещается, как и курить. А ты у нас будешь постоянно на посту.
— Так нечестно.
— Честно, Гена. Да не беспокойся, оставим мы тебе твою долю.
— Нет бы как людям выпить здесь и сейчас. Что нам, четверым мужикам, от литра спирта будет?
Армейская фляжка имела емкость в восемьсот граммов. Чтобы увеличить объем, смекалистые ребята нередко надевали ее на ствол автомата и производили холостой выстрел. Посудина улетала в небеса, а когда оказывалась на земле, то вмещала в себя уже почти литр. Так обстояло дело и с флягой Курко.
— Да ничего особенного, конечно, — ответил Смирнов. — Но нам в восемь тридцать надо быть на разводе. За три с половиной часа, а то и меньше, запах не выветрится. Хорошо же мы будем выглядеть перед сирийцами, разя перегаром.
— Ладно, я понял, но мои двести граммов оставьте.
— Даже больше, — сказал Батал. — Я не пью.
— Что так, майор? Вы больны? — осведомился Соболь.
— Нет, просто не пью.
— Бывает и такое, хотя и довольно редко.
Майор взглянул на Курко и спросил:
— Вы готовы?
— Как пионер.
— Я слышал о пионерах.
— Это как бойскауты у американцев.
— И о тех слышал. Если вы готовы, то прошу за мной. Пойдем садами.
Смирнов проводил их, тут же достал спутниковую станцию и набрал номер командира боевой группы «Байкал».
Глава 9
На этот раз голос Жилина не был сонным. Майор явно ждал сеанса связи.
— Да, Боря?
— Посмотрели старую кошару, вернулись, встретили Курко, определили на объект.
— Давай по порядку. Что обнаружили в старой кошаре?
— Два трупа. Это тот старик, который вещал в камеру о сбитых вертолетах, и молодой мужчина, я бы даже сказал парень лет шестнадцати-семнадцати.
