Внутри десантного отсека Жилин поблагодарил разведчиков за службу.
— В Афгане в восьмидесятых за захваченный «Стингер» сразу к Герою Советского Союза представляли. А мы два захватили. Значит, надо и нам со Смирновым по звезде выписать.
Жилин улыбнулся и спросил:
— А Курко не заслужил?
— Он и орденом Мужества обойдется.
— Нет! — заявил старший лейтенант Курко. — Ты у меня, Соболь, точно сегодня в репу получишь.
— Ладно, — снисходительно ответил тот. — Я отдам тебе свою звезду. Быстрее капитана получишь, глядишь, и подобреешь.
— Не надоело вам собачиться? — спросил заместитель командира группы капитан Туренко.
— А кто собачится? Это мы так, чисто по-дружески.
— Сразу видно, недоработали.
— Это еще как посмотреть.
— Прекратили разговоры! — приказал Жилин. — Дайте хоть немного тишины.
Спецназовцы замолчали.
В 9.10 «Ми-8» совершил посадку на базе.
Группа покинула борт и направилась к модулю. Пленным и ПЗРК занялись офицеры Суслова.
Соболь, как обычно, шел вместе со Смирновым. У штаба они неожиданно увидели Авдееву. Она тоже заметила их.
— Смотри, тебя встречают. Я в модуль, — сказал Соболь.
— Давай!
Прапорщик кивнул докторше и прибавил шагу.
Смирнов остановился.
Галина достала платок и вытерла пот со лба старшего лейтенанта.
— Не понял, — проговорил он.
— Тяжело было?
— Ты это о чем?
— Сам знаешь. О выходе вашем.
— Да как всегда, ничего особенного.
— Слышала я тут, что это значит.
— Для нас, Галя, ничего особенного.
— А я через два часа улетаю.
— В смысле?
— В прямом. Меня отзывают. Буду теперь в центральном госпитале отделением заведовать.
— Но почему так внезапно?
— Тебя это огорчает?
— Конечно, — вырвалось у Смирнова.
— Приятно слышать. Ты вот возьми. — Она протянула ему лист, вырванный из блокнота.
— Что там?
— Мои координаты. Адрес, номер телефона. Вернешься… в общем, будешь дома, позвони.
— А если без звонка и сразу в гости?
— Можно и без звонка. Я буду ждать.
— Галя! — Он хотел обнять ее, но женщина отстранилась и сказала:
— Не здесь, Боря, и не сейчас. Вокруг люди, и мне надо собираться. До встречи.
— До встречи, — машинально ответил старший лейтенант.
Она повернулась, сделала пару шагов, остановилась, подошла к нему и поцеловала. Он и ответить не успел. Галя уже быстро уходила по аллее.
— Вот это дела, — проговорил Смирнов. — Кто бы мог подумать.
Он пришел в модуль, весь радостный. Это заметил Соболь и спросил:
— Что, Боря, срослось?
— Начинает срастаться.
— Уже хорошо, а у меня облом.
— Когда ж ты успел увидеть Соню?
— А я не видел. Позвонил ей, предложил встретиться. В ответ получил краткое нет!
— Ничего, Диман, будет и на твоей улице праздник.
— Конечно, будет. Сегодня вечером. Надо же отметить успешное завершение операции! А то потом удачи не будет.
— Дима, все будет.
— Видел бы ты сейчас себя в зеркало.
— Что-то не так?
— А ты посмотри.
Смирнов посмотрел, увидел счастливую грязную физиономию, почесал подбородок, успевший покрыться щетиной.
Вот ведь как в жизни бывает. Кому рассказать, кроме Соболя, не поверят.
Да он и сам не поверил бы, если бы кто в далекие уже дни выпуска из училища сказал ему, что он найдет счастье с тем самым человеком, от кого так стремился скрыться.
— Да, жизнь прожить, не поле перейти!
— Ты что-то сказал, Боря?
— Нет, Диман, не до слов мне.
— Понятно. Давай в душ, а я кое-куда метнусь, пока суета на базе.
Но Смирнов его не слушал. Он смотрел на свое отражение, а видел Галю. Свою любимую.
Словно не было никакой войны, страданий, крови, боли. Война бессильна перед любовью. Она может убить влюбленных, но любовь — никогда. Ибо в ней жизнь. А она куда сильнее смерти.
