Гопник, похоже, думал иначе. Он крутился, отбиваясь уже от нескольких врагов, раскидывал каких-то зверей, бил, колол, пинал – восторженно хохоча при этом и крича оскорбления. Воины на стенах наблюдали за всем этим со смешанным чувством ужаса и восторга.
– Это Один, бог войны! – неожиданно промолвил старик. – Он не жалеет себя ради нас и вместо нас. Неужели мы бросим его одного?
– Поможем богу, славяне! – тут же отозвался один из воинов. – Вышибем клыки лесовикам-оборотням! С нами Один!
– Один, Один! – отозвались остальные мужчины, шустро скатились вниз по лестнице и через какой-то боковой ход выскочили наружу, кинулись через поле. Седовласый Похвист был с ними и мчался в драку самым первым.
– Однако крепкие тут старички… – восхитилась Валентина, провожая его взглядом и с трудом сдерживаясь, чтобы не ринуться следом. Ее мутило, ее бросало то в жар, то в холод, ее тряс озноб. Но это странное смешение чувств почему-то казалось не болезненным, а сладостным. Какое-то щемящее наваждение пыталось вырвать ее из плоти, и ведьма с трудом сдерживалась, чтобы не дать воли накатившему безумию.
Вот только оказаться среди мелькающих топориков, стремительных стрел и разящих копий ей и не хватало!
Однако даже отсюда, со стены, через луг и огород ведьма ощущала вспышки смерти, расставание тел со своей жизненной силой, прерывание нитей судьбы. Появление душ погибших. Валентина звала их, тянула к себе, пыталась удержать. Но… Но…
Пустота.
Призраки обманули ее. Они не послушались, они удалились куда-то по своим собственным хлопотам, оставив властительницу мертвых в бессилии скрежетать зубами.
– Да что за черт?! Почему они не приходят? – Ведьме впору было биться головой о стену. – Что с ними не так? Или со мной?!
Схватка угасла, и вскоре торжествующие славяне вернулись в Сарвож с победой и добычей, во всю глотку восхваляя храброго, непобедимого Одина. Валентина осталась на стене в одиночестве, с трудом сдерживая слезы.
Сегодня ее лишили парня, лишили будущего, лишили своего мира и лишили дара, с которым она выросла и обрела уверенность в себе. Без своих мертвецов ведьма ощущала себя так, словно у нее отрубили сразу обе руки. Никчемной, безнадежной калекой.
Ведьма тосковала – а день продолжался своим чередом. Славяне восхвалили великого Одина, потом частью вернулись на стены, а частью занялись делами. Ближе к вечеру гостей позвали к ужину, и Валентина подкрепилась копченым судачком, а потом вместе со всеми отправилась на ночлег.
«Вместе со всеми» – это в прямом смысле. С началом сумерек все обитатели селения собрались в центральной части избы-стены, выстеленной шкурами и частично засыпанной охапками сена, в центре запалили костер, после чего стали устраиваться спать прямо там, кто где находился, без всякого разделения на женские и мужские половины, без семейных загородок, без старших и младших – в общем, полный коммунизм. Поблажку имели только дети – их собрали всех вместе, и охапки сена предназначались именно для них.
Впрочем, ночь прошла достаточно комфортно. От постоянно горящего очага расходилось тепло, подстилка оказалась мягкой, и до самого рассвета приставать к гостье никто из смертных не посмел.
А утром выяснилось, что оборотни ушли. Пока Валентина продирала глаза, война закончилась. Викентий победил.
Похвист собрал пришельцев из будущего, перекидал их в зеркало, и молодые люди снова оказались в сумрачном зале, пахнущем дымом и свежепиленым деревом.
Так и не разобравшись толком в столь быстрых переменах событий, окружающих и мест нахождения, ведьма смотрела на стоящих рядом молодых людей сонным взглядом и никак не могла отделаться от ощущения, что все происходящее – это всего лишь яркий предутренний бред измученного похмельем мозга.
Еще и над коленом кто-то щиплется – не иначе Гена целует…
– Валя-богиня, Валя-богиня!
Девушка опустила взгляд и обнаружила возле ног девочку лет пяти, но… С совершенно старушечьим лицом! Малышка с двумя седыми косичками, в короткой замшевой куртке и просторной юбке, отороченной понизу меховой полоской, еще раз требовательно подергала ведьму за брючину:
– Валя-богиня, пойдем опочивальню твою покажу!
– Пошли… – неуверенно согласилась девушка, сообразив, что безумный сон все еще продолжается.
Малышка тут же исчезла и возникла снова в нескольких шагах далее. Валентина направилась следом. Крохотная старушка опять пропала и снова возникла в новом месте.
Так они миновали коридор, поднялись наверх, на третий этаж, вошли в дверь – и тут провожатая исчезла.
– Это че, моя комната?! – Девушку пробило на настоящую эмоцию. – Да вы охренели?!
Она находилась в жердяной выгородке размером от силы три на три метра. Свет падал сюда из щели под потолком, тесовый пол покрывала мелкая щетина, словно его долго-долго чем-то вычесывали. Из удобств имелся небольшой закуток с сеном, накрытым несколькими шкурами неведомых зверей, да большая ивовая корзина в углу.
– Карцер, – сделала лаконичный вывод Валентина. – Хотя нет, вру! В карцере хотя бы сортир отдельный имеется! А это просто глухая задница! Обитель богов, едрит-мадрит! Если это обитель богов, то какой же должна быть здешняя тюрьма? Не-е-ет, нужно выбираться отсюда! Выбираться как можно скорее!
Она вышла за дверь, оказавшись в совершеннейшей темноте, покрутила головой, от души ругнулась:
– Да хрен моржовый мне под мышку, есть тут кто-нибудь?!
– Чего кричишь, Валя? – из соседней камеры выглянула девочка-припевочка. И у нее, оказывается, имелась глиняная масляная лампа! Светильник не ахти, не ярче экрана смартфона, но хоть что-то вокруг все же различить можно.
– Нужник ищу!
– Воструху спроси.
– Кого?! – не поняла ведьма.
– Хранителей дома… – Светлана запнулась, а потом хлопнула в ладоши. Рядом тут же появилась маленькая старушка. – Воструха, сделай милость, укажи Вале-богине, где тут отхожее место.
– Иди за мной! – Малышка тут же исчезла и появилась снова возле лестницы.
– Дворец властителей мира с удобствами на дворе, – буркнула ведьма себе под нос и поспешила следом.
С друзьями по несчастью Валентина увиделась примерно через полчаса, когда воструха привела ее на обед. Кивнула студенту и девочке-припевочке, с ходу притянула к себе блюдо с копчеными лещами, принялась разделывать самую крупную рыбину, на ходу рассказывая:
– Чего у здешних туземцев не отнять, так это чистоплотности. Я думала, мыть руки после туалета они еще не догадались. Ан нет, бадья с водой висит, и миска с грязью какой-то жирной. Руки потер, ведро наклонил, сполоснул. Цивилизация! Уровень лопуха под кустом славяне уже преодолели.
– Если тебя выбрал сокол Волоса, Валя, значит, эти люди твои предки. Как же у тебя язык поворачивается так о них говорить? – попыталась пристыдить ее девочка-припевочка.
