Между тем вспоротый богом войны строй горожан окончательно рухнул, оказался разбросан в стороны, смят и затоптан, и поток победителей стал растекаться по трем ближним улицам. По главной – от ворот к торгу, и по боковым, вдоль стены. Стража что есть ног разбегалась кто куда. Но не от страха. Мужчины поняли, что их дома остались беззащитными, и спешили вернуться к семьям, дабы встать на защиту родных очагов и кварталов.
– Слава Одину! – Победители выбивали двери ближайших домов, заглядывали в комнаты, хватали за юбки визжащих девок, тискали их за грудь и между ног, шарили среди барахла, прибирая то, что показалось ценным или просто понравилось.
Бог войны в этом празднике участия не принимал. Позволив Чуриле выдернуть из себя стрелы и осмотреть раны, он отступил к воротам, призвал туда арбалетчиков и вместе с двумя десятками легко раненных дружинников засел на закопченной и пропахшей прогорклым маслом надвратной башне, сверху наблюдая за происходящим в городе.
Воины великого Одина, грабя все дома на своем пути, двигались по улицам медленно, очень медленно. Улепетнувшая стража бежала быстро. Обогнув захваченные улицы, мужчины вернулись в родные кварталы, сбились там в банды и вышли навстречу победителям, перекрывая дорогу между домами собранными из всякого хлама баррикадами. В этих отрядах были и лучники, и копейщики, и топорники – так что взятие подобного укрепления каждый раз превращалось в проблему.
Сварожичам и скифам приходилось бросать веселье и тоже сбиваться в штурмовые отряды, прикрываться щитами, выставлять копья, забрасывать горожан метательными палицами и сулицами.
Когда бог войны видел подобные атаки, он помогал своим воинам, метая боевой молот прямо с башни, разбивая баррикады и распугивая горожан. Дружинники прорывались еще на несколько домов вперед, вламывались в них. Царьградцы тем временем набрасывали новую баррикаду – и спустя полчаса или час все начиналось сначала.
Однако чем дальше укатывалось по небу солнце, тем реже становились подобные рывки. Победители устали и пресытились. Развлекаться в покоренных кварталах им нравилось уже куда больше, нежели захватывать новые. Схватки затихли, запах крови перестал питать богиню смерти, и девушка сгустилась на башне рядом с великим Одином.
– Горожане разбегаются, Вик, – негромко сообщила она. – Северные и западные ворота раскрыты нараспашку, и толпа делает ноги во все стороны, с узлами, сумками, рюкзаками, волокушами и вообще кто во что горазд.
– И что я могу сделать? – развел руками бог войны. – У меня всего триста человек! У меня нет ратников на заслоны. У меня даже собственный флот, и тот без охраны остался. Все наличные воины здесь, внизу. В городе.
– У тебя больше нет трехсот человек, Вик, – покачала головой богиня смерти. – У тебя семеро убитых и полсотни раненых.
– Черт! – сплюнул бог войны. – Этот город слишком большой. Я могу его победить, могу перебить весь его гарнизон и даже всех мужчин до единого. Но я не могу его покорить! Моя дружина растворяется в нем, словно кусочек сахара в стакане с чаем. Если они разойдутся по одному, их просто перебьют. Если хотя бы по десятку, то получится всего тридцать дозоров! Что такое тридцать пеших дозоров в десятитысячном городе? А привратная стража? А караулы на стенах? А охрана порта? А отдыхающая смена? Люди ведь имеют привычку спать! Знаешь, Валька, почему я здесь сижу?
– Почему? – послушно спросила девушка.
– Потому что, если местные догадаются захватить ворота, нам трындец. Живым из города не вырвется никто. Если догадаются захватить ладьи, то опять же трындец. Нам дико повезло, что в Царьграде нет единого воеводы или просто толкового старшины. Эти идиоты окопались в своих кварталах и сидят там, как сычи. Если они решатся на вылазку, если догадаются вырезать наши расползшиеся по всему городу отрядики… Их же тупо больше в пятнадцать раз! Когда сотня бабуинов кинется на двух-трех бойцов, то не спасу даже я! Валька, мне страшно подумать, что будет ночью! Наши мужики еще до рассвета поднялись, весь день на ногах, вымотались изрядно. А теперь наелись, натрахались, напились… Они же скоро заснут мертвецки все до единого!
– Так уводи их всех из города!
– Нельзя отдавать приказы, которые никто не станет исполнять, – мрачно ответил Викентий. – У ратников сейчас после боя самый расслабон. Вино, бабы, добыча. Ты бы ушла? Нужно ждать до завтра. Вся надежда, что царьградцы пока в растерянности и быстро не очухаются, слаженно воевать не начнут.
– Тогда расслабься и отдыхай, – посоветовала девушка. – Я богиня смерти и заранее ощущаю гибель людей. Если появится опасность, предупрежу.
Однако дружине великого Одина повезло. Ошеломленные их утренним напором горожане даже не помышляли об атаке. Большинство думали только о бегстве, сгребая самое ценное и удирая прямо в ночь, а самые отважные до утра укрепляли баррикады, готовясь насмерть защищать родные улицы и дома.
Пользуясь этим, новым утром Викентий без спешки увел своих отдохнувших воинов, погрузился на корабли и с огромным облегчением отвалил от причалов. Он забыл даже о завербованном проводнике – но тот сам обнаружился на ладье великого Одина рядом с кормчим.
– Рад видеть тебя, Санадал из рода Рахасов! – весело приветствовал мальтийца Викентий. И чем шире становилась полоска воды между кормой и берегом, тем легче делалось на душе у бога войны. – Как прошла твоя сделка?
– Ты уходишь, всемогущий Один, город остается, – степенно ответил торговец. – Мой груз тоже. Я нашел доверенного человека. Он передаст товар, когда твой флот скроется за горизонтом, и получит за него оговоренную плату.
– Приятно слышать, что у тебя все хорошо, Санадал!
– Ты захватил неприступный город, всемогущий, – приложил ладонь к груди мальтиец. – Это великий подвиг, он останется в веках! Для меня честь стать проводником у подобного героя.
Великий Один нахмурился и промолчал. Он предпочел бы забыть о своем подвиге как можно скорее.
Впрочем, простые дружинники мрачность своего повелителя не разделяли. Со всех ладей то и дело раздавался восторженный смех, выкрики, рассказы взахлеб. Воины хвастались обновками, боевыми трофеями и снятыми с жертв украшениями, найденными сокровищами, делились секретами поиска тайников, вспоминали пользованных красоток. Рассказывали, как рубились с царьградцами, как прорывались через пламя и дождь из стрел и копий, ощущая на себе дыхание смерти и побеждая ее. Для них вчерашняя безум-ная схватка стала праздником, торжеством отваги над грубой силой.
Они пошли войной на огромный неприступный город – и взяли его!!! Прошли сквозь огонь и камень, через кровь, страх и боль – и победили!
Воистину – тут есть чем гордиться. Тут есть о чем рассказать друзьям и потомкам.
Дружина Одина с восторгом вспоминала вчерашнюю победу – и уже страстно жаждала новых!
Корабли медленно пробирались между крутыми берегами длинного пролива. Ветер ослабел и дул не в корму, а с левого борта, вынуждая кормчих до предела поворачивать балку паруса. Однако бог войны не хотел выматывать своих людей тяжелой работой и не приказывал опустить весла на воду. Именно поэтому проливы флотилия из семи ладей и пяти трофейных «торговцев» преодолевала целых три дня, выбравшись в Эгейское море только к полудню четвертого.
