– Ты готова к ритуалу? – Великий Один окинул ее саркастическим взглядом. – Может, сперва в реке охолонишься?
– Не нужно, – хмыкнула девушка. – Как раз сейчас я готова порхать, как бабочка. Достаточно легонько подбросить вверх.
– Будь по-твоему. – Викентий хлопнул в ладоши, приказал: – Освободите место для схватки! Я вызываю добровольцев!
Белобрысый богатырь отшвырнул куртку, оставшись обнаженным до пояса, взял в одну руку палицу с гранитным навершием, в другую нефритовый топорик, вышел в центр утоптанной поляны:
– Я познал высшую радость, смертные! – Он скрестил оружие перед собой. – Теперь мне не страшно умереть! Кто из вас выйдет на поединок и убьет меня, защитника чести Валькирии?!
«Высшая радость…» – Слова богатыря приятно кольнули сердце Валентины. Однако на него уже ринулись два спрятавшихся за щиты скифа с копьями, чиркнула по голове метательная палица. И богиня смерти растворилась в блаженной эйфории бесплотности.
Воин закрылся топориком еще от одной прилетевшей палицы, отбил копейный укол, пнул ногой в низ ближнего щита, но ударить в просвет не успел – бронзовый наконечник второй пики ударил его в шею, разорвав кожу над позвонками. Щит второго степняка врезался чуть выше колена и…
– Остановите поединок! – Валькирия возникла перед своим защитником, спиной к нему, резко развела руки: – Прекратите бой! Я осмотрела путь!
– Стоп, ритуал окончен! – приказал великий Один. Чуть выждал, пока все успокоятся, и поманил богиню смерти ближе: – Что там, Валькирия?
– Там полная жопа, Вик, – доходчиво сообщила девушка. – Этих порогов километров сто, с отдельными перерывами. Одни заканчиваются, другие начинаются. И так до середины степи.
– Ч-черт! – Бог войны запустил пальцы себе в волосы. И при сем движении перед глазами Викентия промелькнула татуировка на левом запястье. Молодой человек вспомнил о прощальном подарке повелителя оборотней, в памяти отчетливо прозвучало обещание голых девушек, приходивших за его жизнью по воле лесного колдуна.
Великий Один спустился к реке, еще раз глянул в сторону порогов и начал раздеваться.
– Надеюсь, ты не собрался топиться с горя, Вик? – достаточно громко спросила богиня смерти.
– Чурила, Варнак! Проследите, чтобы мне никто не мешал! – ответил Викентий.
Названные дружинники подобрали по щиту и копью и встали возле одежды повелителя, готовые отогнать любого врага.
Молодой человек, удерживая согнутую левую руку на уровне плеча, вошел в воду по пояс. Подумал и шагнул дальше, по грудь. Сосредоточился и опустил татуировку вниз. Негромко проговорил:
– Я, великий Один, бог войны, призываю хозяек здешних вод!
Викентий постоял, прислушиваясь. Посмотрел вниз, на татуировку. Повторил еще раз:
– Я, великий Один, бог войны, призываю хозяек здешних вод!
И снова:
– Я, великий Один, бог войны, призываю хозяек здешних вод!
Внезапно вода прямо перед ним вспенилась, и из волн появилась длинноволосая крупная женщина – так близко, что почти коснулась его сосками массивной груди. Рубленые черты лица, серые глаза, большие губы, светлые покатые плечи.
– Я слышу тебя, основатель родов и возмутитель покоя. Ты хорошо побаловал сестер плотским старанием, раз они просят помогать в твоих желаниях. Чего тебе надобно, человек?
– Хочу, чтобы ты перенесла мои корабли через все пороги до спокойной воды! – нагло потребовал Викентий.
Русалка одними зрачками скосилась на приткнувшиеся к берегу ладьи. Спокойно произнесла:
– Великий труд потребует великой оплаты.
– Вся моя дружина в вашем полном распоряжении, – с широкой ухмылкой развел руки в стороны великий Один.
– Спрошу сестер… – Женщина опустилась в воду.
Викентий немного постоял в ожидании ответа. Потом решил, что совещание хозяек вод может затянуться, вышел на берег и присел там, возле одежды.
Валентина, тем временем устроившись на головной ладье, тихо ругаясь, забивала рану на шее белобрысого богатыря сухим болотным мхом из запасов кормчего, затем замотала полоской замши, а сверху – грубой конопляной веревкой.
– Башкой не крути, дай крови запечься, – потребовала она. – А то истечешь раньше времени, ничего не успеем.
– Ты о чем, великая?
– Ну как… – улыбнулась девушка. – Ты сказал, что испытал со мной высшую радость, красавчик. Это правда?
– Не передать словами, великая! – встрепенулся атлет-кудряшка.
– Ты испытал, а вот я не распробовала, – погладила его по голове богиня смерти. – Так что ты нужен мне живым. Для опытов.
– Я стану вернейшим защитником твоей чести, великая!
– Но-но, губешки не раскатывай! – вскинула палец Валя. – Богиня смерти не имеет права на любимчиков! Разве только на маленькую слабость.
– Как пожелаешь, великая.
– Умница, – похвалила раненого Валькирия. – Как тебя зовут, красавчик?
– Ковыльником, великая.
– Если ты шевельнешься еще хоть раз, Ковыльник, – ласково пообещала Валентина, – я дам тебе твоей палкой по голове, и будешь исцеляться в бесчувственном состоянии. Сколько можно повторять: не крутись, откроется рана!
– Да, великая!
– Нужно отвечать: «Слушаю и повинуюсь», – когда с тобой разговаривает богиня!
– Слушаю и повинуюсь.
– «Слушаю и повинуюсь, госпожа»…
– Слушаю и повинуюсь, госпожа.
– Хороший мальчик, – улыбнулась и щелкнула жемчужными зубками девушка. Она вдруг поймала себя на том, что этот мир начинает ей нравиться все больше и больше. И тонкие пальчики Валькирии с острыми ноготками пробежали вниз по животу раненого.
В этот миг из вод Днепра показалась женская голова, кивнула, погрузилась обратно.
– Все на корабли! – вскочил Викентий. – Быстрее, быстрее! Грузимся со всем барахлом!
Он замахал руками, и ратный лагерь пришел в движение.
По счастью, вещей на берегу было немного: подстилки да оружие. Даже костровые принадлежности никто еще не доставал. Поэтому дружинники, похватав у кого что имелось, забежали по сходням на ладьи, затянули помосты за собой.
Последние люди еще переваливались через борта, когда темные воды широкого Днепра уже начали собираться горбом посередь русла. Словно влажная спина речного гиганта на высоту в полтора человека вздыбился черный текучий холм, накатился на берег, приняв на себя все полувытащенные там корабли, и помчался, помчался против течения, прокатываясь высоко над острыми скалами порогов. Замелькали по сторонам камыши и старицы, пришедшие на водопой табуны, дымящие очагами кочевья. Водяной холм несколько раз качнулся из стороны в сторону на поворотах, выкатился на ровное течение – и плавно опал, оставив корабли на стремнине.
