– У меня есть мечта! – Великий Один поднял ковш, полный вина. Он явно спешил разрядить обстановку. – Я хочу разорить Египет! Тамошние сказители так много написали о страшных народах моря, несущих смерть и разрушения, что кто-то просто обязан им это самое морское нашествие реально показать! И почему бы вам, храбрым мужам, доказавшим отвагу, умение и стойкость, не принять участие в этом развлечении?!
От прозвучавших слов город на каменных столбах оживленно загудел. Воины, цокая языками и многозначительно вскидывая брови, принялись черпать вино, женщины у дальних стен города громко зашептались. Бог войны жадно осушил свой ковш, стукнул им по столу, отер запястьем губы:
– Так что скажете, вожди славного народа?
– В Египет? – Мужи за столом переглянулись.
– Ничего сложного, – наколол кончиком ножа кусок мяса Викентий. – В верховьях этой реки должен быть волок до Дуная. Они тут почти от всех крупных рек к нему имелись. По Дунаю скатываемся вниз по течению, там пара переходов по морю, проливы, и далее на юг вдоль берега. Через двадцать дней будем у пирамид! Ну, или через тридцать. Так что, развлечемся?
– Ты умеешь вызывать интерес, великий Один, – переглянувшись с вождями, признал Ронан. – Я очень прошу, дай нам время подумать.
– У-у-у-у-у… – потянулся от костра к костру вздох разочарования.
Воин нахмурился, поправил повязку, выпил вина. Снова переглянулся с вождями.
– Дозволь обратиться, великая, – отвлек Валькирию друид в островерхой шапочке и с длинным ожерельем костяных и деревянных амулетов на шее. Выглядел он заметно моложе своих товарищей, а бороду явно чем-то высветлял, ибо корни волос выглядели заметно темнее остального «хвоста». – Наш брат Онгхус очень хотел бы попросить прощения за дерзость, но боится, что трех слов ему не хватит.
– Мне всегда не хватало магической мудрости, друид, – почесала подбородок успевшая слегка захмелеть девушка. – Не повезло с образованием. А ваш брат Онгхус выглядит таким умным… Пожалуй, я прощу его… В обмен на согласие после смерти стать моим советником по колдовским вопросам.
– Это больше похоже на награду, а не на наказание, прекрасная богиня, – вскинул брови друид. – А можно сделать так, чтобы прощение получил Онгхус, а его награду я?
– Ты хитер… и сообразителен… – рассмеялась Валя. – Как твое имя?
– Калдер, богиня.
– Посмотри мне в глаза, друид Калдер, – повернула к нему лицо девушка. – Отныне я твоя смерть. И когда прервется нить твоей судьбы, за твоей душой приду я.
– Да, богиня, – поклонился друид. – И я стану твоим советником.
– И еще… – Девушка положила ладонь ему на грудь. Но вдруг передумала и слегка толкнула, мотнула головой: – Нет! Гуляй. Сегодня меня на бородатых мужиков чего-то не тянет.
Пир шел своим чередом, полное отсутствие окон лишало смысла понятия вечера, ночи или даже утра. Люди ели, пока не уставали, уходили в какое-нибудь тихое место, устраивались там спать. А проснувшись – опять возвращались в компанию.
Само собой, хозяйке воды места искать не пришлось. Ее и бога войны хозяева города проводили к ивовой загородке, украшенной циновками и несколькими корзинами с цветами. В отдельном помещении гостей ждала на удивление мягкая постель и большое покрывало из овчины. И спалось супругам здесь уютно и сладко, как на руках любящей мамочки.
Проснулся великий Один от ощущения, что на него смотрят. Бог войны открыл глаза, приподнялся.
У загородки ждали пробуждения гостей Ронан и два друида.
– Что? – спросил Викентий, дотягиваясь до одежды.
– Наш дом – ваш дом, храбрый воин, – приложил здоровую руку к груди вождь славян.
– Ты это к чему?
– Дай нам еще пять дней на размышление, – попросил Ронан. – Мы разослали посыльных в соседние селения и ждем их ответа. Два дня хода к самому дальнему, два на возвращение, один на обдумывание.
– Хорошо, – не стал упрямиться Викентий. – Но на шестой день мы уходим. С вами или без.
– Да будет так, великий Один, – склонились друиды.
Бог войны зевнул, рассматривая одежду. Правая штанина пробита гарпуном, залита кровью и имеет еще несколько старых дыр. На левой – только следы стрел. И кровь. У куртки в нескольких местах располосован рукав, на груди кровавое пятно, на спине – черные разводы непонятного происхождения.
И в памяти Викентия неожиданно шевельнулось теплое воспоминание…
– Мы встаем, супруг мой? – спросила его Фригг.
– Скажи, милая, ты знаешь селение Сарвож?
– Знаю, – кивнула русалка.
– Я могу туда как-нибудь добраться?
– Пойдем…
Женщина поднялась, быстро пересекла полутемный город. Викентий помчался следом.
Фригг вышла на улицу, на которой царил парящий полдень, обогнула холм, опустилась на колено у заводи, положила на воду что-то похожее на сухой древесный лист, подула – и тот обратился в маленькую лодчонку с мачтой и парусом.
– Садись в нее, – предложила русалка. – Лодка довезет.
– А как я вернусь?
– Сядешь в лодку, – пожала плечами женщина. – Она довезет.
– Хорошо, – бог войны перешагнул борт. – А весла тут…
Договорить он не успел. Утлая лодчонка сорвалась с места и исчезла где-то внизу по течению, оставив лишь слабые колебания на воде.
Фригг развернулась, направилась к дому и на полпути наткнулась на сонную, постанывающую Валентину в порядком растрепанной одежде. Девушка держалась ладонью за голову и морщилась от света.
– Хорошего тебе дня, премудрая, – хрипло поздоровалась богиня смерти. – Почему ты одна? Где потерялся наш великий Один?
– Он отплыл в Сарвож, – сообщила Фригг.
– Сарвож, Сарвож… – нахмурилась Валькирия. – Знакомое название.
– У Одина там женщина, которая через зиму родит ему сына по имени Тор.
– Й-о-о… – От такого известия с Валентины даже похмелье слетело. – Вик уплыл к любовнице? А как же ты?!
– Я рожу Бальдра, Хеда и Вермода.
– Но… – вконец растерялась девушка. – Ты же его жена! Как, зачем ты его отпустила?!
– Ему хотелось. Он мой супруг, я обещала во всем ему помогать.
Валентина сглотнула и одними губами произнесла:
– Полоумная русалка… – Но вслух уточнила: – Да-да, само собой. Разумеется. Я понимаю. Супружеский долг.
– Ты не могла бы мне помочь, любезная Валькирия?
– В чем?
Фригг не спеша разделась, протянула одежду Валентине:
– Подержи, сделай милость.
Затем подошла к заводи, вышла на свободный причал, плашмя упала на воду. И исчезла, без всплеска и брызг.
