– Х-ха! – Великий Один метнул в копейщиков молот, проложив сквозную просеку, потом еще раз. Но просека неизменно зарастала, а сверху на атакующих посыпались камни, сминая щиты и оглушая воинов, рухнули несколько кувшинов, растеклось масло. От полетевших следом факелов взревело пламя. Однако азарт атакующих был столь велик, что, несмотря ни на какие опасности, невзирая на боль от ожогов и синяки от камней, они ударили в египетский строй с такой скоростью, с таким напором, что тот сразу пополз назад, открывая завоевателям проход на белые и узкие улочки Варана.
Послышался оглушительный рев, славяне стали падать один за другим от бронзовых дротиков, пронзающих насквозь и щиты, и тела, и в схватку буквально ворвался черный воин в полтора роста высотой, с плечами шириной в половину ворот и птичьей головой с птичьим клювом. Растратив запас дротиков, египтянин обнажил нефритовые секиры с лезвиями длиной в рост человека и, широко размахивая ими, стал вышвыривать врагов наружу, кого-то разрубая, кого-то просто пиная.
Великого Одина отбросило толпой разбегающихся в ужасе воинов, и потому он встретил врага уже снаружи, за воротами, метнув боевой молот, едва среди отступающих открылся достаточный просвет.
От удара в клюв великан всего лишь дернул головой, но соизволил обратить на человечка внимание, шагнул к нему, занес над головой сразу обе секиры, обрушил вниз. Бог войны кинулся вперед, спасаясь от неминуемой смерти, что есть силы врезал окантовкой щита врагу между ног, поймал вернувшийся молот, снизу вверх метнул его в раскрытый клюв взревевшего от боли великана, ударил окантовкой по ступне и что есть силы оттолкнулся, с кувырком откатываясь на десяток шагов в сторону. Он опередил противника всего на долю секунды – и могучий пинок чернокожего пришелся в пустоту.
Один разжал ладонь – молот вернулся в нее.
Египетский гигант взревел от боли и ярости, вырвал секиры из земли, кинулся на человечка, попеременно рубя то с левой, то с правой руки. Но теперь не сверху вниз, а поперек, вынуждая великого бога войны прыгать, словно заяц. Чуть зазевайся – располовинят аккурат по талии.
– Аш! Аш! Аш! – скандировали, как на трибунах, египтяне на стенах.
– О-дин! О-дин! – пытались перекричать их славяне.
Ворота стояли распахнутые и беззащитные, но никому не приходило в голову воспользоваться шансом и стремительно ударить в проход, ворваться в крепость.
– Дебилы, блин… – выдохнул Викентий и, вместо того чтобы прыгать, – распластался.
Полированное зеленое лезвие скользнуло над телом, он приподнялся и почти в упор метнул молот в черное колено. Аш рухнул, словно подрубленный дуб, оперся руками на землю, собираясь встать, но Викентий тут же ударил его окантовкой по запястьям. Левое смялось, как тряпка, но и щит раскололся, обвиснув на рукояти бесполезными кусками. Египетский бог пустыни резко изогнулся, и сцапал голову великого Одина в клюв, сжал с такой силой, что потемнело в глазах, и затряс, явно намереваясь оторвать. Викентий, ощущая, как явственно трещат его шейные позвонки, крепко обнял сжимающий его клюв, что есть силы оттолкнулся от земли и кувыркнулся вперед…
И хватка внезапно ослабла.
Великий Один чуть отполз, уселся на твердую, словно камень, землю, мотнул головой. Он чувствовал себя так, словно только что побывал в гидравлическом прессе, зачем-то совмещенном с мясорубкой. А могучий египетский бог Аш, властелин пустынь, лежал на груди, клювом в небо, у его ног.
– Интересно, он оживет? – пробормотал молодой человек, ощупывая уши и шею. – Если бог, то должен быть неубиваем.
– Любые боги, Вик, это всего лишь удачный апгрейд смертных, – подошла Валентина. – Апгрейд, мозги и немного везения. Не всякого человека завалит даже бог, не всякому богу удается жить вечно. Если его хорошенько поломать, то любой монстр становится беззащитней бабочки. И тогда…
Она положила ладонь на грудь бога с вывернутой головой, собрала кулак, перевернула, открыла, дунула на ладонь и развела руками.
– Ты почему здесь?! – спохватился великий Один.
– Так ведь мир! – усмехнулась девушка.
– Идиоты! – Бог войны, пошатываясь, поднялся, указал прославляющим его славянам в сторону забытых всеми ворот в Варан.
Воины слегка изменились в лице, словно возвращаясь из сказки в реальность, вспоминая смысл путешествия и цель сражения. Взялись за щиты и копья, кинулись по дороге. Египтяне тем временем тоже очнулись, выстроили стену щитов. С башен полетели копья и стрелы, позвав Валькирию в чарующий сакральный полет.
Набежавшие славяне с ходу врезались в египетский строй, хорошенько нажали… Варанцы дрогнули, попятились, но непрерывно сыплющиеся сверху тяжеленные валуны быстро и жестоко проредили ряды атакующих, а после падения десятка кувшинов с маслом подступы превратились в натуральную топку с высоким ревущим пламенем, сжирающим щиты, оружие и одежду уже павших воинов. Нестерпимый жар вынудил попятиться даже славян – гости из-за моря отступили, отбежали на безопасное расстояние, куда не долетали стрелы защитников.
– Вы что, хотите жить вечно?! – грозно взревел великий Один, более-менее пришедший в себя после жестокой схватки. – Не давайте им передышки! Навалят баррикаду – вообще не пройти будет. Дайте щит! За мной!!!
Грозно зарычав, Викентий кинулся в атаку, увлекая за собой воинов, вскинул щит, метнул вперед молот, потом еще раз и еще, разбивая египетский строй. Щит громыхал и трясся, в нескольких местах стрелы и дротики пробили его насквозь, и наконечники торчали наружу, но до тела не доставали.
– По-о-оберегись!!! – Бог войны пробежал под градом камней и врезался в копейщиков, отважно ринувшихся навстречу. Отвел щитом наконечник одного, ударил в ответ молотом, уклонился от выпада, отомстил окантовкой по пальцам на ратовище; присел, пропустил бросок палицы, подловил высунувшегося удальца на плечо, толчком зашвырнул в глубину улиц…
Здесь становилось все жарче и жарче – масло лилось сверху водопадом, ревело огнем, заставляло трещать и закручиваться волосы, морщиться кожаную одежду, не позволяло сделать ни вздоха.
Бог войны вдруг понял, что остался один – против огня и сыплющихся валунов, против копейщиков в воротах и торопливых, хотя и неточных, лучников. Все смертные уже разбежались, не выдержав боли и напряжения.
Наверное, великий Один все же смог бы победить, прорваться, войти в Варан – но только какой прок от единственного воина славного народа на все улицы города? Даже если этот воин – бог?
Викентий отбросил вовсю полыхающий щит и зашагал прочь под торжествующее улюлюканье египтян. Вышел за круг смерти, очерченный самыми дальними из египетских стрел, грозно рыкнул на уставших бойцов:
– Вы что, хотите жить вечно?! Какого лешего отступаете?! Дадите местным передышку, они закроют ворота снова! Поднимут, завалят, укрепят, стену каменную сложат. Вы хотите войти в город или нет? Масло и камни не бесконечны! Не давайте египтянам спуску, и боеприпасы у них закончатся! Ну же, ну, славяне!!! Вы хотели побед и славы?! Ничто не дается просто так! Победа и почет достигаются отвагой и кровью! Так идите и заслужите их! Дайте целый щит, и за мной!
