Михайлин был подчеркнут красным в списке. Он был политработником до этого, но стал начальником по УРам. В первые же минуты войны «потерял» связь с войсками, и больше его никто не видел. Кроме нескольких генералов, так же, как и он, прятавшихся по лесам. В мемуарах он всплывает, но его должность стыдливо прячут, называя его «военным строителем», коим он никогда не был. Но сейчас он был нужен Карбышеву, вернее его подпись. Дмитрий Михайлович сразу взял быка за рога, вызвал в штаб майора Преображенского, позвонив тому в штаб бригады, расположенный в Альзерском лесу. Михайлин по УРам ездил мало, предпочитая вызывать их командиров к себе в Минск, поэтому старшину Преображенского он не знал. Выслушав Карбышева, который заявил, что этот человек с тридцать девятого года служит в крепости, что он устанавливал и пристреливал главный калибр, хорошо знает возможности данного укрепрайона и справится с задачей не хуже майора Максименко, Михайлин подумал пять минут, задал вопрос о текущей политике, получил стандартный ответ: на провокации не поддаваться, – и подмахнул назначение.
Уже вечером удалось переговорить с Карбышевым наедине. Тот зашел к нему на квартиру с целью увезти в тыл самое ценное: Варвару.
– Про Максименко? Героический мужик. Дай бог ему удачи. У немцев теперь есть копия последней Директивы номер один. А вот содержания «красных пакетов» не знает ни Павлов, ни Болдин, ни немцы. Это удалось сделать в том числе и благодаря Максименко. Ну, и все сделано для того, чтобы отстранить от командования Дролина и поставить на это место надежного человека. Смотрите сюда: на юге целью наступления немцев является Гайновка, но не сама она, а вот это место за Гайновкой в лесу. Это окружной склад боепитания 10-й и 13-й армий. Они будут рваться туда через минные поля, надолбы и заграждения. Много чего там с Четвертой армией нагородили. И найдут там дырку от бублика. Основные склады сейчас здесь, но эшелоны из Минска шли на Гайновку, а здесь они отстаивались. Крепость изначально планировалась с обеспечением возможности круговой обороны. Немцы учли все, кроме Важновецкого канала и той самой потерны. Через них мы сможем обеспечить оба мехкорпуса, и сюда отойдет 13-й мехкорпус Ахлюстина. У него ничего, кроме Т-26-х, нет, но пехоту поддержать он может хорошо. Так что, майор, теперь на вас лежит ответственность за весь правый фланг выступа. На вас обеспечение связи, подвоз боеприпасов и топлива в войска двух армий. Сил и средств удержать район у вас достаточно: 151-й и 229-й полки вернулись в расположение?
– Да, товарищ генерал.
– Итак, что бы ни произошло, вскрываете «красный пакет» 21 июня в 20:00. Проследите, чтобы остальные дивизии это сделали. Доклад о выходе на исходные жду не позднее 00:00 часов двадцать второго. Шестой ПТБр надлежит занять места в крепости не позднее 22:00 двадцать первого июня. И еще считаю необходимым вывезти Варвару Михайловну в безопасное место.
– Я никуда не поеду. И нет никакой гарантии, что в другом месте сохранится возможность просмотра будущего. Мы ведь не знаем ее природы. Экспериментировать нужно было раньше, Дмитрий Михайлович. Кроме нескольких человек об этом никто не знает. Сведений обо мне у противника нет. Я останусь здесь, с мужем и родителями. Плюс, Дмитрий Михайлович, в той истории не было такой крепости, не было боев возле нее, вы же в курсе, что район остался не занятым войсками прикрытия. Это будет совсем другая история, которую я хочу писать здесь, вместе с теми, кто мне дорог. Поймите меня правильно.
Глава 3
66-й УР принимает бой
Стрелка секундомера на часах медленно, но неумолимо подходила к отметке двенадцать. Командир крепости Осовец подошел к сейфу и открыл его. Начальник особого отдела взглянул на часы и сделал отметку. Владислав вытащил ключ из нагрудного кармана и открыл дверцу верхнего ящика. Достал пакет с пятью сургучными печатями. На пакете стояло: «Вскрыть в присутствии начальника особого отдела в 20:00 двадцать первого июня 1941 года».
– Печати целы! – он показал пакет обратной стороной капитану госбезопасности Мазурову.
Тот мотнул головой.
– Время! – сказал начальник особого отдела. Владислав сломал пакет, вытащил бумагу и взялся за трубку.
– Дежурный! Передать сигнал «Гроза» во все подразделения. По исполнении – доложить! Я на КП! Капитан! Боевая тревога! Сигнал «Гроза»!
Так началась Великая Отечественная в старинной крепости Осовец, преграждавшей путь на Брест со стороны Восточной Пруссии. Майор Преображенский вышел из-под арки штаба крепости и спустился в подземный бункер командного пункта, чтобы принимать доклады со всех опорных пунктов, фортов, батарей, КП полков и дивизий, поднятых по боевой тревоге и спешащих сейчас на свои позиции.
Красноармейцам сегодня спать на жестких койках в казарме не придется. Девяносто патронов на пояс, две противопехотные гранаты, вещмешок с минимумом белья и туалетных принадлежностей и сухой паек на сутки. Скатка шинели через плечо, несмотря на летнюю духоту ночи. Тяжелая каска сдвинута на затылок. Тревог в этом году было много, но все они проходили без выдачи боеприпасов. Сейчас вместе с пулеметом несли четыре коробки к каждому из них, а гранаты, выдаваемые раньше под расписку, старшина раздавал свободно, но не меньше двух на руки. Бойцы поняли, что это не учения, а что-то большее. Глухо позвякивая металлом, позванивая плохо закрепленными котелками, еще круглой, довоенной формы, грохоча сапогами и юфтевыми ботинками, батальоны выдвигались на свои позиции. У кого-то размоталась обмотка, и раздался звучный мат вездесущего старшины:
– Не растягиваться, Потанин! Два наряда вне очереди! Догоняй! Шустрей, шустрей!
– Есть два наряда, а где картошку будем чистить?
– Разговорчики! Наблюдателем пойдешь, башку снайперу подставлять.
Бывший студент Потанин глубже засунул голову в каску, поняв, что лишний раз получать наряды сейчас стало слишком неинтересно. И какого черта он влюбился в эту шлюшку Танечку и прогулял зимнюю сессию?!
Отдышавшись после довольно длительной пробежки, 2-й батальон 239-го стрелкового полка занял позиции за северной окраиной Граево, между одним фронтальным пулеметно-артиллерийским дотом и двумя фланкирующими. Бойцы принялись наводить марафет в траншеях, командиры – занимать землянки, зажигать коптилки, устанавливать приборы наблюдения. Чуть погодя сзади в траншею впрыгнули несколько незнакомых командиров и красноармейцев. Но они назвали пропуска и получили штатный отзыв. Остановились возле блиндажа комбата.
– Лейтенант Архипцев, артиллерийская разведка 130-го полка, товарищ майор. Приказано занять НП на вашем участке. Разрешите оставить корректировщика и радиста?
– Где приказ?
Лейтенант протянул ему предписание, подписанное командиром 4-й батареи. Внимательно посмотрели на отметки – их недавно ввели в качестве обязательных на все документы. Отметки были правильными.
– Справа метров сто – батальонный НП. Зайцев, проводи.
Лейтенант отдал приказание, и два человека пошли вдоль траншеи на НП. Сам лейтенант выпрыгнул на бруствер, перевернулся на живот и подал руку второму радисту. Ползком они двинулись к доту. Простучали условный сигнал, обменялись любезностями с гарнизоном. Заскрипели кремальеры, и их впустили в дот. Владислав, памятуя о «Бранденбурге», решил подстраховать ОПы радистами и корректировщиками дальнобойных корпусных пушек, выдвинутых сегодня на передовые позиции, с которых они могли поддержать и опорные пункты, и накрыть разведанные батареи на территории Пруссии. Сейчас важно с нескольких точек засечь вспышки залпов, решить треугольник и перейти на подавление. Поэтому во все полки и батальоны первой линии ушли такие группы.
