– Итак, вы сговорились, что через неделю сообщите о ее исчезновении, а когда стихнет первая шумиха, все просто забудут о ней? – беспощадно продолжала Энди.
То, как Хейди отпрянула при этих словах, не оставляло сомнений, что именно так они и думали.
Энди испытала мгновенный приступ ярости и произнесла:
– Знаете что, Хейди, я вам не верю.
Хейди смертельно побледнела, и она потрясенно уставилась на собеседницу.
– Думаю, вы с Гэвином сочинили историю, которая скрывает реальные события того вечера.
– Нет! – воскликнула Хейди. – Клянусь, это был несчастный случай! Мы этого не хотели.
– Нам нужна правда, Хейди.
– Я же сказала, она попыталась напасть на меня. Гэвин встал между нами, а когда мы пришли в себя, она уже лежала на полу.
Энди холодно смотрела на Хейди. Она знала, что это не вся правда, но принуждение к описанию реальных событий, когда Хейди, скорее всего, уже поверила в собственный вымысел, требовало времени и усилий.
– Скажите, что вы чувствовали, когда наблюдали, как Гэвин заворачивает тело Софи в ковер? – поинтересовалась она. – Полагаю, вы были рядом.
– Не надо, – запричитала Хейди и спрятала лицо в ладонях. – Это было ужасно. Богом клянусь, мы этого не хотели. Я знаю, мы только сделали хуже…
– Да, вы определенно сделали это, – подтвердила Энди. – И даже были готовы отправить в тюрьму другого человека за то, чего он не совершал.
– Нет! Я… Мы говорили об этом и решили, что если кого-то обвинят в похищении, то мы во всем сознаемся.
Поскольку Энди уже не могла узнать, было ли это правдой, она спросила:
– Гэвин сказал вам перед отъездом, куда он собирается увезти ее?
– Не совсем. Он сказал, что знает одно укромное место во Франции, где никто не будет ее искать…
Энди вдруг захотелось выйти из комнаты, и она поднялась из-за стола.
– Я хочу закончить допрос.
Хейди разрыдалась.
– Знаю, мы сделали ужасную вещь, но клянусь, мы любили ее…
– Достаточно сильно, чтобы оставить ее тело гнить на дне озера, – язвительно откликнулась Энди.
– Пожалуйста, не заставляйте меня чувствовать себя еще хуже, чем сейчас.
– Поверьте, я могу это сделать, – пообещала Энди. Она выключила запись, забрала кассеты и вышла из комнаты.
– Тут есть что-то еще, – обратилась она к Голду и судебному следователю Карлу Гилберту двадцать минут спустя. – Почему они пошли на такие хлопоты ради того, чтобы избавиться от тела, если произошел несчастный случай?
– Они знали, что это не несчастный случай, – сказал Гилберт. – Именно поэтому им предъявят обвинение в убийстве.
Энди посмотрела на Голда.
– Но даже если выяснится, что это был несчастный случай, они все равно завернули ее в ковер, взяли ее рюкзак, чтобы создать впечатление, что она ушла сама, поместили тело в машину, а потом утопили в озере вместе с вещами, – мрачно произнес инспектор.
Энди внутренне содрогнулась.
– Думаю, это Хейди уговорила мужа замести следы, – сказала она вслух.
Ей никто не возразил.
– Но я на самом деле не знаю, как добиться от них настоящего признания, – продолжала она. – Полагаю, это будет зависеть от их линии защиты, когда дело дойдет до суда. А пока что, как вы уже сказали, обоим нужно предъявить обвинение.
Энди вышла из комнаты. Через несколько минут она сидела за своим столом в диспетчерской и смотрела на доску, где до сих пор были развешаны фотографии Софи. Ей было трудно их видеть, но она не могла заставить себя отвернуться. Это было бы похоже на предательство или в лучшем случае на прощание, когда больше всего на свете ей хотелось бы обнять эту девочку и сделать все, чтобы она почувствовала себя любимой.
Любимые вещи Софи:
Мамочка, жевательная резинка, пляж, пение с мамой и папой, венки из маргариток, папа.
Как дело могло дойти до такого?
– С тобой все в порядке? – спросил Голд, заглянувший в комнату.
К глазам Энди подступили горячие слезы.
– Он все потерял, – выдавила она, думая о своем отце.
Голд подошел к ней, взял ее сумочку и повесил себе на плечо.
– Пойдем выпьем, я угощаю, – сказал он.
Энди обратила внимание на листок бумаги, упавший на пол. Она подняла его, пробежала глазами и посмотрела на часы. Было уже поздно, чтобы звонить Сьюзи Перкинс; она сделает это утром.
– Что происходит во Франции? – спросила она, пока они ехали в лифте.
– Утром туда пришлют ныряльщиков.
Хотя Энди хотелось оказаться там и привезти тело Софи домой, она понимала, что это невозможно – не только потому, что французам придется провести вскрытие, прежде чем выдать тело, но и потому, что она просто должна была присутствовать на похоронах Дуга.
А кто будет хоронить Софи?
Когда они подошли к ее автомобилю, Энди сказала:
– Если не возражаете, я хотела бы поехать домой.
Все еще должны быть в ресторане, но она нуждалась в уединении, чтобы попытаться прийти к согласию со своей печалью и внутренней опустошенностью.
Если бы только они смогли найти Пенни.
Бедная, милая Софи.
– Встретимся завтра у крематория? – спросил Голд.
– Разумеется, – ответила Энди.
Голд приподнял брови, как будто хотел что-то добавить, но в конце концов просто пожелал ей спокойной ночи и направился к своему автомобилю.
Глава 15
На следующее утро Энди, все еще находясь дома, отправила сообщение на голосовую почту Сьюзи Перкинс и попросила ее позвонить ей при первой возможности. Сегодня она не собиралась работать; она была нужна семье. То, что она не будет принимать участия в демонтаже диспетчерской комнаты, обустроенной специально для расследования дела Монро, было для Энди небольшим облегчением.
На улице было уныло, дождливо и туманно. Буйный ветер налетал на мыс, как будто хотел отбросить его подальше от моря. Энди не могла представить атмосферу приятного отдыха в парке «Голубой океан» для кого бы то ни было: криминалистов, репортеров, сотрудников и обитателей кемпинга. Будет ли парк аттракционов все так же греметь и сверкать огнями, будут ли огромные колеса вращаться, словно обезумевшие метрономы, а электрические автомобильчики сталкиваться друг с другом под веселые крики, смех и переливы музыки?
Девочки просто хотят повеселиться.
Энди подумала о том, какая погода стоит во Франции и насколько продвинулись ныряльщики в своих поисках. Может быть, они еще не приступили к работе? Мысль о теле Софи, лежащем на дне озера, продолжала угнетать ее, и от этого щемило сердце, как будто она тоже медленно тонула.
