После всего услышанного о себе было бы как-то неправильно спускаться на вторую палубу и устраивать разнос нарушителям трудовой дисциплины. Но идти было нужно – дабы удостовериться, что все это не галлюцинация или какой-то иной перекос психики, а самая настоящая объективная реальность, существующая, как сказал кто-то из древних мыслителей, независимо от нас. И Макнери, развернувшись, быстро зашагал к лифтам.
Вторая палуба встретила его громкой песней, льющейся из ближайшего бара.
И не робей, капитан,
Крепче держи свой штурвал,
Бурю бери на таран,
Чтоб ветер тебя не догнал!
[6]Робеть Макнери не собирался, но отдавал себе отчет в том, что рейс может закончиться очень печально.
Подойдя к служебной каюте стюардов, он достал свой капитанский жетон, поднес к двери и отпер ее. И сразу убедился в том, что загадочная лужа показывала реальную картину. За столом сидели четверо стюардов: Чиген, Ога Заназа, Штыря и Хули Гули. Перед ними стояли в очередной раз наполненные чашки, и в каюте витал специфический запашок «Портвейна 72». Прятать чашки стюарды не пытались – было уже поздно. Они молча таращились на капитана, понимая, что влипли. Хотя нет – сумевший сохранить самообладание Хули Гули взял свою чашку и медленно отпил из нее. Всем своим видом он демонстрировал, что пьет именно то, что и принято пить из кофейных чашек – кофе.
«Молодец», – оценил Макнери находчивость стюарда.
Чтобы не заставлять этих чудесных малых чересчур волноваться, капитан не стал к ним приближаться – могли ведь и бутылки задеть ногами и уронить, – и вполне дружелюбным тоном сказал с порога:
– Привет, хлопцы! Я, собственно, просто мимо проходил и решил заглянуть. Хочу дать вам один совет, и очень настоятельный: если уж решили тренироваться, то постарайтесь заниматься этим во внерабочее время. Сами понимаете – нажалуется на вас кто-нибудь из пассажиров, а скорее – пассажирок, и будут неприятности. А зачем притягивать неприятности, если они и так приходят, когда не ждут? Мотайте на ус, хлопцы!
Стюарды изображали немую сцену и даже, кажется, не дышали. Макнери в воспитательных целях обвел их строгим взглядом и развернулся, намереваясь покинуть каюту. И на прощание добавил через плечо:
– А один компонент ты не упомянул, Хули: не просто черное даррайское пиво, а пополам с чачей. С забористой чачей!
Капитан оставил дверь каюты открытой и направился назад. За спиной у него было очень тихо. Понятное дело, стюарды решат, что в каюте без их ведома установили камеры наблюдения. Что ж, это, возможно, удержит их от новых нарушений трудовой дисциплины.
… Переходы от Луисии до Тинабуро, а оттуда до Амисара состоялись без происшествий, и Макнери уже начал думать, что «космоворотная болезнь» прошла. Однако на пути к Монтайке случилась очередная неожиданность. На этот раз она была связана с отсеком скафандров высокой защиты четвертой палубы. Как доложили капитану, кто-то проник туда, забрался в скафандр и кругами бродит по коридору четвертой палубы, шатаясь, размахивая манипуляторами и пугая пассажиров. Конечно, случай был из ряда вон выходящим, но в нем трудно было усмотреть проявление все того же «космоворотного недуга». Пассажиры вряд ли смогли бы открыть запертый отсек, значит, эту затею устроил кто-то из членов экипажа. Однако чутье бывалого космического волчары подсказывало капитану: не все тут так просто.
И чутье в очередной раз не подвело. Когда Макнери добрался до четвертой палубы, объемистая конструкция, предназначенная для изоляции живых существ от внешней среды, уже не колобродила, а стояла посреди коридора на четвереньках, опустив шлем. Вокруг нее толпились стюарды, палубные и специалисты из технического отдела. Пассажиров разогнали, но они выглядывали из кают, баров и из-за углов. По словам очевидцев, некто, залезший в скафандр, утратил активность сам собой, а не по причине чьих-либо действий.
– Наверное, вырубился, – сказал капитану заместитель начальника техотдела Золтан Чаупок.
– Почему не открываете? – осведомился Макнери, обойдя вокруг массивного скафандра, и щелкнул пальцем по кружку наспинного замка.
– Заблокирован изнутри, – пояснил Чаупок.
– Вскрывайте! – бросил Макнери. – Возмещение ущерба за счет шутника. Уволю и высажу на Монтайке!
Чаупок сделал знак своим специалистам, и те, поковырявшись в замке нужными штуковинами, справились с задачей. И вот тут-то и обнаружилось, что в скафандре никого нет. Ни-ко-го! В заблокированном изнутри (!) скафандре! Из одной его ступни была извлечена пустая бутылка коньяка «Арарат», а из второй – еще одна. В ней осталось на полпальца столь любимого капитаном напитка.
Именно в эти мгновения Линсу Макнери стало по-настоящему страшно. Наказав Чаупоку разобраться с тем, как скафандр сумел сам собой расхаживать по коридорам, капитан устремился в свою каюту. Открыл заветный шкаф, пересчитал наличествующие там бутылки с драгоценным содержимым – и едва сумел удержаться на ногах. Оказалось, что бутылок ровно на две меньше, чем должно было быть. Коварный Космос нанес удар ниже пояса, покусившись на самое святое! Причем сделал это уже во второй раз – ведь случалось уже такое, что коньяк потерял свой вкус. Правда, тот удар не стал роковым. И вот – опять… Капитан не сомневался в том, что разбирательство со скафандром ни к чему не приведет. Никто не пил там коньяк и не бродил по кораблю в этом специфическом наряде – это опять давала о себе знать «космоворотная болезнь». И более всего на свете Макнери хотел бы получить ответ на вот такой вопрос: куда подевался коньяк из бутылок? Однако он знал, что в этом вряд ли под силу было бы разобраться не только ему, но и полиции со всеми ее Шерлоками Тумбергами и прочими кадрами… Оставалось надеяться только на то, что подобное не повторится.
После этого случая капитан ежедневно пересчитывал свои коньячные запасы. Бутылок не становилось меньше… но в системе звезды Крилис приключилась новая напасть. И напасть эта была, пожалуй, пострашней всех предыдущих – не считая, конечно, исчезновения двух бутылок коньяка из заветного шкафа. Едва «Пузатик», вынырнув из подпространства, начал набирать ход, как в сопле главного двигателя обнаружилась трещина. Возможно, «космоворотная болезнь» и не имела никакого отношения к ее появлению, но капитану от этого было не легче. Пришлось в срочном порядке глушить главный двигатель и переключаться на вспомогательные движки. Ремонтная бригада залепила трещину пластырем, и касательно своевременного прибытия на Боагенго проблем не было. Проблема была в другом – грузопассажирник не сможет продолжать рейс до тех пор, пока специалисты в космопорте Заахи не проведут тщательное обследование пострадавшего сопла и не дадут заключение: нужно ли его менять или нет. А значит, пребывание на Боагенго могло затянуться на кто его знает какой срок.
