– Что ж, доводы весьма убедительные, – сказал Хорригор. – И пока мнения у нас разделились поровну. – А ты как считаешь, Ал?
– Вообще-то, такой опрос должен был проводить я, – с легким укором или, точнее, только с намеком на укор произнес Аллатон. – Поскольку именно я выполняю сейчас обязанности начальника экспедиции. И именно я должен принять решение. Да, выслушать суждение каждого из вас, но поступить независимо от того, какое из них будет преобладать. Это право начальника. Согласен?
– Абсолютно, – кивнул Хорригор. – Только все дело в том, что тринадцать минут назад обязанности начальника экспедиции перешли ко мне, – он показал на висящее в коридоре табло со светящимися цифрами. – И я, в отличие от тебя, намерен решить этот вопрос голосованием. Так что давай, высказывайся.
– Лихо ты меня! – добродушно усмехнулся Аллатон. И тут же стал серьезным. – Я не вижу необходимости возвращать к существованию эту пародию на цивилизацию. Эксперимент это был или что-то другое, но факт остается фактом: сотворенные магическим путем существа создали общество, характеризующееся полнейшим духовным уродством. Это же пустозвоны какие-то! Ходячие лозунги! О какой полноценности, о каком богатстве личности может идти речь? Увеличивают ли они долю добра во Вселенной? Нет, нет, и еще раз нет!
– Кажется, они и на тебя успели повлиять, – с ехидством заметил Хорригор. – Ладно, можешь не продолжать. Имеем три голоса против. Теперь послушаем нашего уважаемого Бенедикта.
– Я мог бы долго говорить на эту тему, – сказал Спиноза. – С пространными цитатами, историческими экскурсами и прочим, но я не буду. Скажу только одно: цивилизация уничтожена случайно; цивилизацию можно восстановить; значит, ее нужно восстановить. Даже если эта цивилизация искусственная. И вообще, роль этакого высшего судьи мне претит. Случайно сломал чужую вещицу – почини, а не пускайся в рассуждения по поводу того, нужно ли ее чинить или нет. Вот такое мое мнение.
– И счет сравнялся! – объявил Хорригор тоном футбольного комментатора. – Что примечательно, за возвращение к жизни ратует создание, предназначенное для лишения других жизни.
– В первую очередь, предназначенное для защиты жизни экипажа, – возразил Спиноза. – И, между прочим, создавали меня боевой машиной без учета моих желаний. Это просто к сведению.
– Не обижайся, Бенедикт, – миролюбиво сказал Хорригор. – У меня случайно вырвалось. Итак, мнения разделились поровну, и выходит, что мое слово – решающее. Не буду тянуть время и скажу сразу: я за то, чтобы вернуть к жизни этих, как выразился Ал, пустозвонов. Безобидных, я считаю, пустозвонов. Пусть звонят дальше. В своей, как выразился этот юноша, золотой клетке. А посему вновь едем к Металищу и возвращаем рукоятку в прежнее положение.
– Смотри, как бы потом не пришлось пожалеть о таком решении, – сдвинув брови, предупредил Аллатон. – Ты хорошо подумал?
– Да, – кивнул иргарий. – Я хорошо подумал и считаю, что принял верное решение. Надо беречь жизнь в любых ее проявлениях, ведь именно жизнь наполняет Вселенную смыслом!
– Что-то в таком же духе я недавно уже слышал, – вернул иргарию должок пандигий. – Ладно, высокопарный ты наш, переубеждать я тебя не буду. Пусть живут и благоденствуют. Но по окончании экспедиции поставлю вопрос о необходимости уничтожения Металища. Другие источники энергии у нигдян есть, вот пусть и пользуются.
Хорригор пожал плечами:
– Прибудем на Землю – ставь хоть сто вопросов. А пока поехали ликвидировать последствия выходки одного любителя древних вещичек.
– Я не любитель, а профессионал, – весело возразил Дасаль. – Если бы тут были профессионалы, они меня бы поняли. Увы, судьба распорядилась так, что я попал в общество дилетантов…
– И как же хорошо, что вы в этом обществе не задержитесь, – пробурчал Хорригор. – Очень на это надеюсь. Господин Силва, почему мы до сих пор тут торчим, а не едем к Металищу? Вперед!
…Возле впечатляющего сооружения свамов ничего не изменилось. Фонари продолжали гореть, и перед Металищем по-прежнему стоял одинокий лимузин.
Экипаж остался в танке, а остальные, не теряя времени, направились воскрешать нигдянскую цивилизацию. Воздушный разведчик, обогнав всех, юркнул в коридор.
Внутри тоже все было, как и раньше. И все так же лежала на полу одежда распорядителя.
– Господин Тумберг, хотелось бы, чтобы именно вы занялись этим делом, – сказал Аллатон. – Уж вы-то точно ничего не натворите.
– Это распоряжение должен был отдать я, – проворчал Хорригор. – Как начальник экспедиции. Но ладно, дублировать не буду. Только постарайтесь не сломать рукоятку, Шерлок. Хоть вы и против возвращения к жизни этих воспевателей счастья.
– Постараюсь, – пообещал Тумберг. – Я не действую исподтишка и вопреки. Буду нежным, как утренний ветерок.
Он двинулся в завалы оборудования, осторожно обходя всякие выступающие детали. Остальные наблюдали за ним с таким вниманием, словно от действий следователя зависела судьба Вселенной.
Преодолев все преграды, Шерлок добрался до нужной тумбы и сжал рукоятку пальцами. Помедлил немного, напрягся и попытался ее повернуть – не получилось. Тогда он взялся за рукоятку и другой рукой.
– Осторожно, Шерлок! – напомнил Хорригор.
– Да тут и захочешь – не сломаешь… – Следователь поднатужился, и рукоятка со щелчком повернулась. – Есть!
– Не трогайте! – раздался в помещении чей-то испуганный крик. – Немедленно уйдите оттуда!
Это голосил распорядитель. Пока все смотрели на Тумберга, нигдянин не только успел тут появиться, но и невероятнейшим образом оказался в собственной одежде и обуви. Словно и не исчезал.
– Сработало! – ликующе воскликнул Дасаль.
Его голос тут же заглушили новые крики воскресшего:
– Уйдите оттуда! Здесь нельзя ничего нажимать и дергать! Мы себе такого никогда не позволяем!
– Да я ничего и не дергаю, – сказал следователь, снял руки с рукоятки и направился назад.
А нигдянин продолжал бушевать, подпрыгивая на месте:
– Не положено! Недопустимо! Запрещено! Руками не трогать! Не влезай – убьет! Не стой под грузом и стрелой! Электрокабель – не копать! Да здравствует великая Основа – основа всех основ!
Судя по всему, он и понятия не имел о том, что на какое-то время исчезал из бытия.
– Все нормально, не волнуйтесь, – начал успокаивать его Аллатон. – Мы ничего не трогаем, все для себя выяснили и покидаем вашу планету.
– По-моему, после воскрешения он совсем чокнулся, – тихонько сказал Шерлоку Хорригор. – И, наверное, не он один, а все.
Тот пожал плечами и мягким голосом спросил, глядя на все еще подергивающегося нигдянина:
– Значит, здесь никто ничего не трогает?
– Никто! Ничего! – ответил распорядитель. – Это противоестественно, это все равно что выколоть себе глаз или оторвать ухо!
